«Я встретил вас…» (сборник) - стр. 13
Они познакомились, вернее всего, во второй половине 1823 года, когда, приписанный сверхштатным чиновником к русской дипломатической миссии в Мюнхене, двадцатилетний Федор Тютчев уже освоил свои немногочисленные служебные обязанности и стал чаще появляться в великосветском обществе. Пятью годами моложе его была графиня Амалия Лерхенфельд. Она была побочной дочерью принцессы Турни-Таксис, родной сестры королевы Луизы – матери императрицы Александры Федоровны, жены Николая I. Отец Амалии, дипломат, граф Максимилиан Лерхенфельд, был в тридцатых годах XIX века баварским посланником в Петербурге. Разное положение в обществе юной графини и незнатного русского дипломата с лихвой окупалось их влечением, которое молодые люди почувствовали друг к другу с первых встреч.
Пятнадцатилетняя красавица быстро взяла под свое покровительство превосходно воспитанного, чуть застенчивого молодого человека. Теодор (так, на немецкий манер, звали теперь Федора Ивановича) и Амалия совершали частые прогулки по зеленым, полным древних памятников улицам Мюнхена. Их восхищали и поездки по дышащим стариной предместьям, и дальние прогулки в карете к прекрасному голубому Дунаю, с шумом пробивающему дорогу сквозь восточные склоны Шварцвальда. О тех временах осталось слишком мало сведений, но зато картины прошлого воссоздают многие стихотворные воспоминания Тютчева. И среди них одно из главных: «Я помню время золотое…»
Это как раз то стихотворение, вспоминая которое Николай Алексеевич Некрасов в своей статье «Русские второстепенные поэты» замечал, что от него «не отказался бы и Пушкин». К мюнхенскому периоду первой любви поэта можно отнести еще стихотворение «К. Н.» («Твой милый взор, невинной страсти полный…»), «К Нисе», «Проблеск» и, может быть, еще и другие, о которых можно только догадываться, ибо поэт не любил раскрывать свои сердечные тайны.
Во всяком случае, за год их знакомства, того самого «времени золотого», Тютчев был настолько очарован своей юной избранницей, что стал всерьез подумывать о женитьбе. Графиня в свои шестнадцать лет выглядела очаровательно, у нее было много поклонников, что, видимо, вызывало ревность поэта. В числе ее поклонников оказался и барон Александр Сергеевич Крюднер, второй секретарь русского посольства, коллега Тютчева. Набравшись смелости, Федор Иванович решился просить руки Амалии. Но простой русский дворянин показался ее родителям не такой уж выгодной партией для их дочери, и они предпочли ему барона Крюднера.
По настоянию родителей Амалия, несмотря на нежные чувства, которые она питала к Тютчеву, все же дала согласие на брак с Крюднером. Юный дипломат был совершенно убит горем. Тогда-то, по семейным преданиям, и должна была, по всей вероятности, произойти дуэль Федора Тютчева с кем-то из его соперников или даже с одним из родственников Амалии. Но дуэль, к счастью, не состоялась…
Неизвестно, пожалела ли потом Амалия Максимилиановна о своем замужестве, но дружеские чувства к поэту сохранила и при каждом удобном случае оказывала Федору Ивановичу любую, хоть малую, дружескую услугу. Она-то и привезла в Петербург Гагарину тютчевские стихотворения, потом частично напечатанные в пушкинском «Современнике».
А Федор Иванович отчего-то считал ее брак не вполне удачным. Уже после переезда Крюднеров в Россию он пишет родителям в январе 1837 года: «Видите ли вы иногда г-жу Крюднер? Я имею основания предполагать, что она не так счастлива в своем блестящем положении, как бы я того для нее желал. Милая, прелестная женщина, но какая несчастливая! Она никогда не будет так счастлива, как она того заслуживает. Спросите ее, когда вы ее увидите, помнит ли она еще о моем существовании…»