Я всё решу - стр. 7

– Ничего не надо, Ладонька, – просил ее дед, – тут кормят хорошо, у меня все есть. Отдохни, доченька.

На работе в садике она взяла отпуск за свой счет на неделю. В кафе с распускающимся синяком на скуле и красными следами на шее ее бы попросту не пустили. А деньги заканчивались, лезть в заначку не хотелось: без нее она просто загнется. Поэтому Лада достала шкатулку с мамиными драгоценностями, бережно хранимыми и перебираемыми в периоды острой тоски.

– Мама…

Снова хлынули слезы. Образ стирался из памяти и остался только на нескольких фотографиях. Запах и голос забылись уже давно.

Принятое решение тяжелым грузом лежало на сердце, но другого выхода она не видела. Лада выбрала золотой браслет с изумрудами: жесткий, широкий, на негнущейся основе из желтых полос удерживалась россыпь зеленых камней в виде цветов. Папа задаривал маму драгоценностями, находил и привозил из поездок такие красивые, что магазинные и рядом не стояли. Этот браслет папа привез из Колумбии, и мама надевала его на один из школьных новогодних утренников. Она вообще не стеснялась носить дорогие вещи.

Пример браслета:

В ломбард пошла утром, чтобы успеть проведать деда. На цокольном этаже было пусто и тихо, и Ладе казалось, что она попала в подземелье, как в фильмах про Гарри Поттера. Ее здесь знали, хоть Лада не отличалась разговорчивостью и приходила редко. Но приносила всегда что-то ценное и необычное. Вот и браслет приняли быстро, попросили паспорт, оценили в хорошую сумму. Мужичок на той стороне перегородки мельком взглянул на ее лицо, не сдержался и поморщился, но задавать вопросов не стал.

Выходила Лада на солнце со смешанными чувствами. Стало легче – некоторое время о деньгах можно не беспокоиться. Грустно, что пришлось пойти на такие меры и продать память. Дед покачает головой и долго будет причитать, когда узнает. И одиноко от ощущения, что хоть мамы и не было на этом свете, она все равно продолжала о ней заботиться.

Сделала пару шагов в сторону.

– Лада!

Вздрогнула от неожиданного окрика и обернулась. Через дорогу прямо к ней широким шагом шел Андрей Викторович. Он отделился от компании таких же взрослых мужчин в костюмах, которые стояли рядом с банком и теперь разглядывали ее.

– Ты что…

Андрей осекся, нахмурился, почувствовал, как внутри поднимается волна неконтролируемой ярости. Сжал зубы, чтобы хоть немного сдержаться.

Протянул руку и большим пальцем провел по ее разбитой скуле. Оттянул высокий ворот водолазки и перестал дышать.

Хотелось наорать на девочку, что не позвала и не рассказала, разгромить полмира вокруг, чтобы в нем остались только они вдвоем. Хотелось утешить, обнять и защитить, чтобы больше ни одна сволочь и пальцем ее не тронула. Он аккуратно захватил маленькую ладошку и повел девушку к машине. Первые два шага Лада сделала легко, потом засопротивлялась и вырвала руку.

– Тебе надо в клинику! – получилось чуть громче, чем хотелось.

Девушка покачала головой, вцепившись в лямки рюкзака.

– Я была в больнице, – прошептала Лада одними губами.

Если от следов на шее его просто трясло, то от звука ее охрипшего голоса просто размазало. На Андрея обрушилось понимание, что неподписанные контракты и срывы поставок – ерунда, когда какие-то твари нападают и душат – реально, бл.ть! душат – слабых женщин.