Я всё решу - стр. 23
Сел в машину и набрал Ревина. Пора бы решить все с некогда старым другом.
8. Глава 8.
К концу недели выписали деда. Андрей увидел Ладу впервые после той встречи с поцелуем.
– Ну как поживаете, Дмитрий Александрович? – Он с улыбкой вошел в палату.
– Андрей Викторович! Проходи, голубчик, садись-ка, – встрепенулся дед и поднялся с дивана, давая место посетителю, – все хорошо, спасибо вам большое!
Смотрел на него сияющими, уже по-старчески выцветшими глазами.
Лада нахмурилась, но поздоровалась ровным голосом. Закрыла замок сумки, примерилась.
«Какая ты у меня… стойкая», – улыбнулся про себя Андрей.
– Ладушка! – В комнату вошел молодой высокий парень со светлыми, торчащими в разные стороны вихрастыми волосами. – Дед Дим, – поздоровался за руку с дедушкой, – здравствуйте, – протянул руку Андрею.
– Здравствуй, – ответил он, приглядываясь.
Это что еще за хмырь и что за «Ладушка» такая?
– Никита.
– Андрей.
В голове вспыхнуло воспоминание, как, сидя в его машине, Лада разговаривала с неким Никитой. Это он?
– Пошли, Никит, – девушка вручила парню сумку и забрала оставшийся пакет, – пусть пока поболтают. Деда, мы на улице подождем.
– Хорошо, дочка, хорошо, – закивал дедушка.
Лада прошла мимо и даже не обернулась.
– Хороший он мальчик, Никита. Вот, до дома согласился отвезти, – скрипел голос деда.
Андрей чуть не рассмеялся. Ну Лада, ну мышка. Уделала.
– Пойдемте, Дмитрий Александрович, я помогу.
Не торопясь, подстроившись под тихий ход деда и поддерживая того за локоть здоровой руки, они шли по коридорам и разговаривали.
– Нравится ведь она ентому Никите, даже я вижу, хотя и глаза у меня не те. Но нет, все Родиона своего забыть не может, – заохал дедушка, – все себя винит, что ногами хо́дить, а он в могилке лежит.
– Что там случилось, Дмитрий Александрович?
– Авария, сынок, авария. Родионку сразу насмерть, свой бок подставил, так следователь говорил. Ладу в больницу. Переломанная вся, ходить долго не могла. О-хо-хо, – горестно покачал головой, – даже на учебе академ взять пришлось: не успевала восстановиться.
– А тот, другой? Ему что-то было?
– Ох, сынок. Тот богача какого-то сын. Не обессудь. Деньгами отплачивались большими, да что деньги, когда две жизни сломаны.
Тут Андрей не мог не согласиться.
Они вышли на улицу. Солнце яркой лампочкой светило в синем, ясном небе. И хоть погода стояла безоблачная, жарко уже не было.
– Благодать, – вздохнул дедушка, – и вам, Андрей Викторович, скажу. Уж примите мое отцовское наставление, хоть никому из вас я и не отец. – Дедушка встал напротив, весь собрался, выпрямился. – Не обижайте Ладу. Вижу ваш интерес к ней, не просто так вы все это добро делаете. Но и запретить не могу – взрослые уже все. Лада – она такая: все в себе держит и улыбается, хотя внутри загибаться будет. Только начала от аварии отходить, по Родиону перестала ночами плакать. Не раньте ее еще сильнее.
Андрей слушал внимательно. Не так прост дед оказался, совсем не прост. Глазами проводил вновь ссутулившегося Дмитрия Александровича до белого «рено», где ему помогли устроиться на заднем сиденье. Развернулся к своей машине, стараясь сразу же вытравить из памяти образ, как Лада улыбается какому-то Никите. Дать ей время на передышку было решением мгновенным, тяжелым, может, не самым верным, но он чувствовал, что сейчас лучше так.