Я вещаю из гробницы. Здесь мертвецы под сводом спят - стр. 51
– Святого нельзя тревожить! – сказал он неожиданно громким сердитым голосом, и я поняла, что он копирует своего отца.
– Почему? – спросила я.
Он не ответил и уставился на потолок.
– Ш-ш-ш! – произнес он.
Мои уши уже уловили изменение в звуках комнаты, как будто она внезапно увеличилась в размерах. Слышалось гудение, шипение…
– Отторино Респиги, – из ниоткуда объявил унылый замогильный голос. – «Пинии и фонтаны Рима».
Эти слова были произнесены без всякого выражения, как будто говоривший человек утомился дышать. Еще он неправильно произнес фамилию Респиги.
Потом раздались треск и скрип иголки по желобкам крутящейся граммофонной пластинки.
Зазвучала музыка с металлическим призвуком. Я определила ее источник – зарешеченное отверстие высоко в стене.
– Откуда… – заговорила я, но он сразу же остановил меня, подняв руку.
– Слушай! – сказал он, поднеся палец ко рту.
Вероятно, должно быть еще одно объяснение, подумала я. В доме явно кто-то есть. Унылый голос не принадлежал комментатору «Би-Би-Си», и он явно не звучал как голос члена городского магистрата и канцлера.
Что, если он застигнет меня тут?
«Пинии и фонтаны Рима» продолжали звучать, сопровождая мои бурные мысли драматическим саундтреком.
Кто запер этого несчастного на втором этаже? И почему? Почему они заставляют его слушать музыку через спрятанный громкоговоритель? Кто такой Бенсон? Почему святого нельзя тревожить?
– Что говорил этот Бенсон? – спросила я, но мои слова опять были встречены пальцем у губ и настойчивым «ш-ш-ш».
Почему бы не помочь этому человеку совершить побег? – подумала я. Просто проведу его через две двери, вниз по лестнице, через вестибюль и наружу. Посажу его на «Глэдис», позволю обнять меня за талию и понесусь вниз с горы в Незер-Уолси, а потом, стоя на педалях, прокачу нас до Бишоп-Лейси. Отвезу его в дом викария и…
«Постой-ка, – заговорил голос в моей голове. – Дверь в эту комнату была заперта. Это он впустил тебя».
Кто же из нас пленник в таком случае?
Если вторую дверь можно открыть изнутри, в чем причина? Не впускать кого-то?
Можно ли наружную дверь тоже открыть изнутри? Есть ли там засов? Я не заметила. Она определенно не была заперта. Вероятно, Бенсон, или кому там принадлежит этот лишенный тела голос, случайно оставил ее незапертой.
Две двери, два замка: один открытый, второй закрытый.
Все равно что загадка в «Ежегоднике для девочек».[34]
Я размышляла на эту тему, когда музыка смолкла.
– Музыка учит. Музыка усмиряет дикого зверя, – произнес мой хозяин (или тюремщик?), и мне снова показалась, что он кого-то копирует.
Не успела я задать вопрос, как снова заговорил бестелесный голос, перекрывая гудение и потрескивание в громкоговорителе:
– Петр Ильич Чайковский, – сказал он. – Увертюра к «Лебединому озеру».
Послышался приглушенный треск, как будто кто-то уронил в соседней комнате что-то фарфоровое.
– Продолжаем, – скомандовал голос, и воцарилось неловкое молчание. Наконец он произнес уныло: – Франц Шуберт, «Смерть и дева».
Иголка снова опустилась на желобки пластинки, и из решетки громкоговорителя напряженно вырвались звуки струнного квартета.
«Смерть и дева?» – подумала я. Может, это предупреждение?
В какой дурдом я угодила?
Мой хозяин сейчас сидел совершенно спокойно, полностью погрузившись в музыку, закрыв глаза и сложив руки на коленях, и его губы беззвучно шептали слова.