Я ваша, Босс! - стр. 18
Я огляделся по сторонам. Судя по шумихе, которую создал дед, никому он не мешал. Наоборот, произвел фурор среди гостей подшофе. Те даже на его фоне с другой стороны сцены фотографироваться начали и в сеть выкладывать. Народ стал подтягиваться, в клубе уже яблоку негде было упасть. Всем хотелось на деда-стриптизера поглазеть.
Тяжко вздохнув, я полез на подиум. Девицы у шестов оживились, начали мне подмигивать. Цветомузыка ослепляла.
– Дед, строиться! – остановившись у центрального шеста, громко рявкнул я. Вот что-что, а грозно требовать я умел.
– Павлуша, ты, что ль? – оживился сидящий под потолком генерал, и бычок выпал у него изо рта.
– Я. Спускайся немедленно!
Дед презрительно сплюнул.
– А-а, позор нашей семьи явился! Коммерсант! Фу таким быть!
– Спускайся, кому говорят?!
– А не хочу. Мне и здесь хорошо.
– Что значит «хорошо», дед?
– А то и значит! Всяких коммерсантов слушать не собираюсь!
– Немедленно спускайся, или я сейчас шест подпилю. Ребята из опергруппы за бензопилой пошли.
Дед с опаской взглянул на добрых молодцев в форме у подиума.
– Ладно-ладно, спускаюсь уже. – И в два счета спустился вниз. Поравнялся со мной, оглядел презрительно так.
– Ты зачем буянишь? – хмуро взглянул на него я.
– Ничего я не буяню. Сейчас водку допью, и двинем к Эмме домой.
Опергруппа хмуро переглянулась, но перечить генералу не решилась. Награды у него на груди настоящие, таких наград просто так не заработаешь.
Дед Демид вернулся за свой столик, надел на голову форменную фуражку, опрокинул в себя остатки водки из графина и в мгновение ока смёл всю нарезку с тарелки.
– Готовы проехать в отделение, дедушка? – Один из оперативников загремел наручниками.
– В отделение? Хм… – Дед взглянул на него с вызовом. – А ты, соколик, меня сначала догони!
Он лукаво мне подмигнул, швырнул в опергруппу своим походным рюкзаком и в один миг оказался у выхода.
– «И уносят меня, и уносят меня, в прекрасную снежную даль!» – заорал в голос и был таков.
Мы с оперативниками растерянно переглянулись.
– Да что это за дед такой?! – зарычали они и, швырнув мне дедовский рюкзак, бросились в погоню. Ну а я, само собой, достал бумажник, бросил на стол двухтысячную купюру и понесся следом за ними.
Ловили мы деда Демида по кустам в лесополосе еще два часа. Хорошо он бегал, что уж тут скажешь! Не то что наша подтянутая команда. Оттепель поимку деда весьма затруднила: влажная мягкая почва и колючки оказались ой как не на руку! А я, так вообще в итальянских туфлях из натуральной кожи, по лесополосе вдоль шоссе… В общем, к тому моменту, как двое оперативников уложили деда на лопатки под развесистой сосной, мои итальянские туфли можно было там оставить и ехать босиком в магазин за новой парой.
– «И уносят меня, и уносят меня
В звенящую снежную даль
Три белых коня, эх три белых коня…» – завывал дед.
Оперативники хмуро вели его по шоссе под конвоем, а я плелся позади всех в испорченных туфлях с налипшими на них комьями грязи и с тяжеленным походным рюкзаком на плече.
…В отделении мы с дедом долго писали объяснительную. Ситуация осложнялась тем, что наши показания записывала молоденькая девица в форме, и дед постоянно распускал руки и вообще вел себя крайне развязно: то ущипнет ее, то подмигнет.
Помощник следователя пыхтела, краснела, но послать деда с такими наградами не решалась. Герой, он и в отделении полиции герой.