Я, твой дом грёз - стр. 4

Вагоны были забиты молодыми русскими солдатами: они дрожали от холода, из-за чего им трудно было заснуть – оставалось греться только чаем.

– Всё моё тело непрерывно трясётся от холода! – тоскливо произнёс один молодой человек.

– Но ведь дальше будет ещё холоднее, – заметил его попутчик.

Один из солдат, в отличие от всех, сидел в одиночку в дальнем углу: так ему было лучше следить за остальными. Он наблюдал за каждым находившемся здесь и даже за теми, кто его обсуждал.

– Как вообще его взяли на войну? – посматривая на одиночку, сказал молодой человек, который жаловался на холод.

– Как и всех: ему есть что защищать, – ответил его сосед. – Я даже ему чуть завидую.

– А чему завидовать?

– Например, тому, что он не слышит твоего нытья.

– Дурак ты! Он знает, о чём вы говорите. И ещё этот парень понимает немецкий – это третья причина, по которой он здесь.

Одинокий человек в углу улыбнулся, посмотрев на тех, кто его обсуждал, и подмигнул одному из них. К нему подсел солдат лет за тридцать.

– Привет. Прости, надеюсь, не мешаю? Ты понимаешь меня?.. И зачем так на меня смотришь? У меня на губах грязь?! – засыпал он одиночку вопросами.

– Нет… Говори! – ответил тот.

– Хочу тебя попросить кое о чём. Я знаю, что ты можешь читать и писать.

– Ты знаешь, что могу читать и писать, но не знаешь, почему так на тебя смотрю?

– Ну-у… Да и нет… – сомневаясь произнёс солдат.

– Ты спал, когда объясняли, зачем я нужен?

– Капитан скучно рассказывал. Я как бы уловил лишь основы. По прибытии нам ещё раз всё растолкуют. Слушай, я не привык к такому: мне лучше работается руками, чем головой.

– Говори, что хотел.

– Понимаю, что сейчас не очень хорошее время, и загружать тебя другими делами не хотелось бы, всё-таки на войну едем. Но меня дома ждёт жена – смог бы ты написать письмо моей любимой? Я бы продиктовал.

– А другие?

– Они то умеют, то не умеют. Таким людям я не хочу доверять свои письма.

– Понял, – коротко сказал парень-одиночка.

– Так просто? – удивился тридцатилетний.

– Да, а что? Или ты хочешь, чтобы я просил с тебя плату?

– Бери, что хочешь, я не против. А потом можешь прочитать мне ответ, когда придёт письмо?

– Конечно.

– Если мы продержимся и будем ещё в живых… – засомневался в своих словах неграмотный солдатик. – Ты сможешь меня научить писать и читать?

Склонив голову набок, посмотрев с недоверием на своего собеседника, парень-одиночка ответил:

– Ты говоришь, что слушать других тебе скучно, но ты хочешь, чтобы я научил тебя читать и писать? Это будет мукой для меня, и это непросто…

– Никогда не поздно учиться. Обещаю, что буду внимательным на все… – закатывая глаза, солдат пытался подобрать слова, – …пятьдесят процентов.

– Это половина.

– Половина… Ну, сколько там «процентов» – как обычно говорят люди?

– Сто.

– Хорошо. На сто пятьдесят процентов я буду внимательно тебя слушать.

– Договорились. Но почему сто пятьдесят? Почему ты туда ещё пятьдесят добавил?

– Для того, чтобы убедить тебя, что я ко всему и на всё готов. А больше пятидесяти считать я просто не умею, – признался тридцатилетний.

– Никогда даже не пересчитывал, сколько, например, голов скота в стаде? – изумился собеседник.

– Нет, я просто делал то, что говорил отец.

– Будь по-твоему, – засмеялся одиночка, – сто пятьдесят так сто пятьдесят. Смотри, ты мне обещал.