Я твой день в октябре - стр. 43
Лёха встал, погасил окурок в пепельнице из фарфора, которую ему и Паньке сделала бабушка Фрося, талантливая самоучка-гончар.
– Но вот ты же и не пытался никогда за весь год заманить меня в койку. Почему? – Надя улыбнулась.
– Я, видишь ли, не насильник. Я в твоих глазах ни разу не увидел желания заняться любовью плотской, ядрёна вошь. А почему ты не хотела?
– Не хотела, – Надежда поднялась и стала одеваться. – Просто знала точно, что это произойдет тогда, когда должно. Я люблю тебя. А не тебя в постели. Понятно?
– Ладно. Нет вопросов, – Лёха оделся быстрее. – Сейчас мама придет. Пошли на кухню лимонад пить. – А там я тебе что-то скажу. И мы вместе подумаем, как это сделать.
Только сели они за кухонный стол, поцеловались, налили лимонад в стаканы, Алексей подошел к окну и произнес.
– Я хочу, чтобы…
И увидел Людмилу Андреевну метров за сто от дома. Пять минут в запасе было.
– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Короче, делаю тебе предложение.
Поженимся?
Надя обняла его и тихо прошептала ему на ухо.
– С удовольствием. Давно мечтаю об этом. Но сказать не могла.
– Да тебе и не положено, – засмеялся Алексей. – Ты дама. Делать предложение – мужская доля. А твоя – заплакать и сказать: «Ах, это так неожиданно и так ответственно. Я должна месяц подумать. Понять себя!» В кино так говорят всегда.
– Я хочу за тебя выйти замуж. Подумала. Себя поняла, – Надя тоже глянула в окно. Лёхина мама подходила к подъезду. – Наши желания совпадают.
– Остались родители, – Лёха почесал затылок. – Надо ведь их этим обухом по головам стукнуть аккуратно и умно, чтобы их кондрашка не хватила, чтоб женская половина в обмороки не валилась.
– Ну, не такая это и проблема, – задумалась Надя. – Есть одна мудрая мысль. В какой-то книжке выловила. В кино скажу. Или после него.
Звонок в дверь свернул важнейшие размышления о прекрасном будущем.
– Вы чего в доме сидите? – удивилась мама, после чего поздоровалась и поцеловала Надежду в щечку. – Такая погода на улице! Сама бы гуляла ещё часа три, но план на завтра надо писать. Погуляйте, да на вечерний в кино сходите. В «Казахстане» уже идет «Не горюй». Прекрасный, говорят, фильм.
– Мам, гляди! – Лёха показал два билета.– Мы на дневной не успели. Переждали дома. Сейчас идём уже.
– Не идём, а бежим! – воскликнула Людмила Андреевна. – Без пятнадцати восемь.
– Зря я не занимаюсь лёгкой атлетикой, – засмеялась Надежда.
Они с мамой опять поцеловались и Лёха потянул теперь уже узаконенную невесту за руку.
– Понеслись. Опоздаем!
В кинотеатре они сидели на третьем ряду. Поэтому говорить было неловко. Народ этого не любил. Ни с боков сидящий, ни позади. Да и передние тоже поворачивались с кислыми физиономиями. Поэтому Лёха с Надеждой прислонились головами, что позволяло неслышным для посторонних шепотом вести нужную своевременную, не терпящую отлагательств большую беседу.
– В общем, я им прямо так и скажу, – закончила Надежда, когда на экран вылетел титр «конец фильма».
– А что на третьем месяце – не чересчур будет? Не перебор? Не видно же ни фига. Скажи, что на втором хотя бы. И я своим скажу то же самое.
– Всё. Решено, – твердо сказала Надя уже в узком и вязком ручье, сделанном из людей. Он тёк довольно быстро и вскоре вытолкнул их на уличное крыльцо. – Сегодня всё и говорим, да?