Я тебя верну - стр. 36

— Что такого? Я просто сделала свой выбор. Можно подумать, ты не доволен.

— Доволен. Но…это было жестко. Даже у меня бубенцы от страха спрятались.

— Как смогла, — равнодушно жму плечами. Я не из тех, кто будет отрывать пластырь по чуть-чуть, оберегая чье-то душевное спокойствие. Обрубила и к стороне.

— Ты страшная женщина, Яся, — говорит он то ли с укором, то ли с восхищением, — я тебя даже немного побаиваюсь.

— Правильно делаешь, — я улыбаюсь этому самоуверенному котяре, который на самом деле вообще никого не боится. —  Обещаю, что если я когда-нибудь решу тебя бросить, то сделаю это мягче.

— Я тебе брошу, — тут же мрачнеет он, — дождешься. Запру на чердаке, и некуда ты у меня не денешься. Так что ты там с такой умилительной улыбочкой читала?

Вот ведь неугомонный. Все ему знать надо. Впрочем, скрывать мне нечего:

— Пришло приглашение на стажировку.

— Опять? Это уже которая по счету? — он раздраженно хмурится, превращаясь из ревнивца в ворчливого собственника.

— Шестая.

— Что им всем от тебя надо?

— Они отвечают на мои письма.

— А тебе чего на попе ровно не сидится?

— В смысле на попе ровно? Я развиваться хочу, расти. Карьеру сделать.

Он поднимает глаза к потолку, мол «что за бред»:

— Зачем тебе это? Я понять не могу. Стоит только попросить, и я любого мамонта тебе притащу. Все что захочешь.

— Тогда я буду только придатком.

— Каким придатком? О чем ты вообще?

— О том, что твои успехи — это твои, а мои — это мои. Я не могу просто сидеть, как ты выражаешься, на попе ровно, и ждать твоих мамонтов.

— Глупости.

Меня бесит, что он не воспринимает меня всерьез. Раздражает его непоколебимая уверенность в том, что вот он работает, а я так, играюсь от нечего делать.

— Нет. Не глупости. Я много училась, старалась, разослала свое резюме по хорошим компаниям. Меня действительно интересует стажировка.

— Тебе делать нечего, кроме как быть на побегушках не пойми у кого? В чужой стране, среди чужих людей? Там никто на твои красивые глаза не посмотрит. Там впахивать надо.

— Я готова.

— Я тебя умоляю, Ярослава, не страдай ерундой. Если тебе так хочется геморроя, я могу поговорить с отцом, он возьмёт тебя к нам в фирму.

— Влад! У меня и свой отец есть, и фирма у него не меньше. Если бы хотела — давно бы к нему попросилась.

— Так в чем проблема? И не надо никуда ехать.

— Такое чувство, что ты боишься меня отпускать.

— Будь моя воля, я бы тебя наручниками к кровати приколол.

— Не смешно, — я игнорирую его попытку все свести к шутке, — и вообще, я не вижу никаких проблем. Два часа в пути, и я дома. Все выходные, праздники...

— Нет.

— Да что в этом такого? Ты же сам был на стажировке.

— Так это я. 

Сейчас тресну ему по башке. Чем-нибудь тяжёлым.

— Швецов! Мы сейчас в шаге от того, чтобы серьезно поругаться.

Ему как всегда плевать. Вместо того, чтобы понять, почему я злюсь, он пялится на мои голые ноги, едва прикрытые домашним сарафанчиком.

— Говорят, примирение после ссоры самое сладкое.

— Влад! Ты можешь хоть иногда говорить серьезно.

— Я очень серьезен. Прямо мистер Серьёзность, — он подошёл вплотную и, несмотря на мое гневное пыхтение, начал стягивать с плеч тонкие лямки. 

Гоблин ты, а не мистер Серьёзность. Настоящий, озабоченный гоблин.

— Влад! Да услышь ты меня!

— Я слышу, — проурчал с интонацией кота, пытающегося добраться до сметаны, — слушаю тебя очень внимательно.