Я тебя не предавал - стр. 22
— Любишь пожёстче? — провокационно шепчет мне в затылок.
— Обожаю, — подыгрываю ей. — Стяжками к батарее и ремнём по заднице так, чтобы пряжка отпечатывалась на коже. Очень возбуждает.
— Старый извращенец, — шипит она. — Будешь меня трахать?
У меня возникает острое желание достать паспорт и уточнить её возраст. Может, меня от рома повело, да я чё не понял. Назар Грановский со своими друзьями рос у меня на глазах. Они в шестнадцать и не такое могли выдать, но то пацаны. А это же девка. Откуда в её башке столько грязи?
Хочется взять за шкирку, окунуть в раковину и вымыть язык с мылом.
Открываю дверь и пропускаю эту языкастую в прихожую. Заходит, осматривается.
— Скудненько для богатого папика, — скептически хмыкает Дуня.
— И много ты видела… папиков? — усмехаюсь, глотая то, что вертелось на языке.
Пожав плечами, она швыряет обувь к стене, бросает тут же на пол свой тряпочный рюкзак с личными вещами и проходит на кухню.
— Ты много бухаешь? — спрашивает оттуда.
— Сегодня да, — убираю её обувь на полку.
— А что сегодня за день? У тебя кто-то умер? — опираясь плечом о косяк.
— Можно и так сказать. Иди сюда, — показываю ей на свою спальню. — Я сейчас заберу отсюда некоторые вещи. Спать будешь здесь, пока я думаю, что с тобой делать. В шкафу есть чистые полотенца и постельное бельё. Сходи помойся.
— Чистеньких любишь, значит, — её улыбка больше похожа на оскал дикого зверёныша.
Не реагируя, ухожу на кухню, открываю новую бутылку вискаря и прикладываюсь к горлышку. Крепкий алкоголь обжигает и дерёт глотку, глаза слезятся, а по венам растекается жар.
У нас ведь могли бы быть дети сейчас. Как раз такие же или чуть младше. Двое, наверное. Или даже трое. Ира стала бы шикарной мамой. И жили бы мы, конечно, не в этой двушке. Я бы построил дом в закрытом лесном посёлке, где живёт Руслан Грановский. Там потрясающее место и шикарный, хвойный воздух. Есть лицей и частный детский сад…
Заливаю в себя ещё бухла, пытаясь погасить это всё на хрен! Не захотела она семью со мной. А мне без неё на хуй ничего не надо! Блядь, я если её увижу, придушу же к чёртовой матери!
В ванной вода шумит. Дёргаюсь поначалу, но опять вспоминаю про Дуню. Она возится там, что-то роняет и долго не выходит. Начинает напрягать. Хрен знает, что в её голове. Ещё сотворит какую-нибудь глупость. Подхожу к двери, она толкает её изнутри, едва не зарядив мне по роже. Даже у пьяного реакция на шестёрку из пяти. Отскакиваю назад, она довольно улыбается.
Хорошенькая, Адиль прав. Не выживет эта кукла на улицах. Скулы красивые, короткие волосы облепили овал лица, и глаза теперь кажутся ещё больше. Она моргает пушистыми ресницами, приоткрыв пухлые губы и … роняет с себя полотенце!
А меня накрывает не от голой малолетки, а от заметных шрамов на бедре и пары тонких светлых полосок на колене. Это точно какая-то насмешка вселенной! Мои губы помнят, как в ту единственную ночь целовали такие же следы на теле зеленоглазой ведьмочки. И мне насрать было на всё, я любил в ней даже их.
— Ты реально извращенец? — неправильно толкует мой взгляд девчонка.
— Оденься, — отворачиваюсь.
— А как же секс? — а голос дрожит. Ну дура же! Нарывается.
— Оденься, я сказал! — рявкаю на неё и ухожу на кухню, чтобы продолжить «отмечать» знаменательную дату.