Я тебя не помню - стр. 8

– А я поеду веселиться, – расплываюсь в опасной усмешке.

– Урод!

Захлопываю дверь от греха подальше, и водитель увозит Агату с моих глаз. Закуриваем с Булатом по сигарете и молча перевариваем весь этот пиздец. Угораздило же вляпаться в такое…

– Чего ей, дуре, не хватает, а? – спрашиваю в пустоту. – Ну какого хрена все это происходит?

– Прости, я в сердечных делах полный профан, – пожимает плечами Булат.

– И я тоже.

На телефон приходит сообщение. От отца: «Хочу видеть тебя. Срочно».

– Ну понеслась… – вздыхаю я.

– Что там? – Поворачиваю к другу экран. – Поехали.

Подъезжаем к родительскому дому далеко за полночь. Охрана пропускает нас на территорию. В доме света нет, но из беседки слышны голоса. По наитию иду туда.

Булат, как тень, следует за мной. Боится, как бы я не наломал дров. Напрасно. Для этого надо испытывать эмоции, а я не чувствую ничего. Меня просто бесит тупость жены, и все.

– Зейн, сын мой дорогой. – Отец замечает меня и выходит навстречу, распахнув руки для объятий. – Рад тебя видеть.

– Взаимно, – обнимаю старика в ответ. – Все хорошо? Как здоровье? Как мама? Сестры?

– Нормально все, – отмахивается отец, пожимая руку Булату. – Проходите к столу.

В беседке накрыта поляна. Чай и сладости. Алкоголь с некоторых пор отец не пьет. Мама за этим очень чутко следит.

– Есть какой-то повод? – вопросительно изгибаю бровь, но все же присаживаюсь за стол.

– Как Марьям? – Отец наливает нам с Булатом по чашке чая и присаживается напротив.

– Выздоравливает. – Отпиваю пару глотков ароматного напитка и довольно щурюсь. Как будто вернулся в детство. Даже злость постепенно сходит на нет. Все же родительский дом – это какое-то волшебное место, исцеляющее все раны и дарящее покой.

– Может, показать ее специалисту?

– Да показывал уже неоднократно. Все как один говорят, что психосоматика.

Девочке отчаянно не хватает мамы, и, чтобы привлечь ее внимание, она неосознанно притягивает болезни. Только вот Агате все равно. Ее совершенно не трогают страдания дочери. Черствая и бессердечная.

– Ладно, – отмахивается отец, не особо веря во все это. – Перерастет.

– Ты же не для этого звал меня «срочно»? – напоминаю ему и откидываюсь на спинку.

– Не для этого, – хмыкает отец и протягивает мне планшет. – На вот, полюбуйся.

– Что это?

– Сам посмотри.

Провожу пальцем по экрану и попадаю в галерею фотографий своей жены. Весь ее сегодняшний перфоманс представлен во всей красе. Ну зашибись. Метаю на Булата испепеляющий взгляд и отдаю ему планшет.

– Он тут ни при чем, – усмехается отец. – Все быстро вычистил. Но это неприемлемо ни в каком виде. – Взгляд его становится строгим, а я невольно чувствую себя виноватым. Прямо как в детстве.

– Я знаю, отец, – не спорю, полностью признавая вину. Это не Агата накосячила, а я позволил. И отвечать тоже мне.

– Она позорит тебя и весь наш род, – так же тихо продолжает он, но каждое слово отчетливо впечатывается в память.

Отец никогда не повышал голос, не орал на нас и не бил. Но стоило ему нахмурить брови, как мы с братьями вытягивались по струнке. Мы очень боялись разочаровать отца и потерять его доверие. Хлеще любого наказания опасались его молчания и безразличия.

– Отец, я поговорю с ней.

– К черту разговоры, – неприятно кривится он. – Это надо прекратить.