Я тебя не помню - стр. 4
– Мамочка, ты пришла? – вздыхает малышка и улыбается во сне, а меня аж скручивает изнутри от тупой боли. Ей не хватает родительской любви. Как так можно? Ребенок при живой матери постоянно скучает по ней.
Ну Агата! Я же предупреждал! За свою принцессу я тебя загрызу.
Касаюсь губами виска девочки, вдыхая аромат детства и чистоты, и ощущаю, что температура опять поднимается. Это нехорошо. Срочно надо что-то предпринять.
Оглядываюсь – няня спит на кресле, стоящем напротив кровати. Даже не стала уходить в свою комнату.
Почему посторонний человек переживает за ребенка больше, чем родная мать? Это ненормально!
Не укладывается в моей голове. Не понимаю я такого. В нашей семье было пятеро детей, и всем хватало родительской любви и поддержки. Но самое страшное, что Марьям очень привязана к матери и сильно скучает по ней. Потому и болеет так часто. Как бы я ни старался, никто не заменит ей Агату.
Еще раз целую дочь, теперь в нежную щечку и поднимаюсь на ноги. Тихо подхожу к креслу и осторожно касаюсь руки няни. Нина Владимировна распахивает веки и вздрагивает, увидев меня.
– Зейн… – выдыхает шумно. – Я не слышала…
– Простите, не хотел напугать.
– Ну что вы, – спохватывается она. – Я задремала. Что случилось?
– У Марьям снова температура поднимается.
– Ох, бедная девочка. – Нина Владимировна качает головой и встает с кресла. – Сейчас померяем.
Находит электронный налобный градусник и идет к кровати Марьям.
– Агата сегодня приходила к дочери? – спрашиваю тихо, наблюдая за действиями няни.
– Эм…
– Говорите прямо, – раздражаюсь невольно. – Вы же знаете, как я ненавижу, когда мне лгут.
– Нет, не приходила, – вздыхает няня и убирает градусник ото лба малышки. – Я пробовала ее позвать, когда девочка капризничала, но Агата Артуровна сослалась на срочные дела и уехала.
Вот же сука! Что может быть важнее и срочнее собственного ребенка?
– Ясно, – скриплю зубами от злости. – Помощь какая-то нужна?
– Нет. Тридцать семь и пять. Пока все в порядке. Сон для Марьям сейчас – лучшее лекарство.
– Я могу посидеть с ней, пока вы отдохнете.
– Да я уже отдохнула, – улыбается эта милая женщина. – Идите спать, вы выглядите усталым.
– Хорошо, – сдаюсь я. И правда с ног валюсь. – Если что – сразу дайте мне знать.
– Обязательно.
Ухожу к себе. Агата уже в постели. Ждет меня, уткнувшись в телефон. Так и подмывает выкинуть этот гаджет в окно, но это ничего не изменит. Нельзя заставить человека чувствовать, если он это не испытывает. Но я все же пытаюсь, ради Марьям.
– Ничего не забыла? – небрежно интересуюсь, расстегивая пуговицы на рубашке.
– Я все убрала, – отмахивается жена, не отрывая взгляд от экрана.
– К дочери почему не зашла?
– Зачем? Там есть няня, – бормочет она и улыбается чему-то, сама того не замечая. – Я не для того рожала, чтобы…
Вскипаю мгновенно. Не сдержавшись, выхватываю телефон и откидываю в сторону. Он ударяется об стену и тихо падает на пол.
– А для чего, мать твою, ты рожала?! – рявкаю на нее, мысленно отвешивая звонкого леща. – Если ты не хочешь заниматься воспитанием собственного ребенка, тогда я вообще не понимаю смысл твоего нахождения здесь.
– Зейн, ты чего? – Глаза Агаты распахиваются от страха и недоумения. – Я сейчас схожу.
А потом я еще и тиран, кошмарящий бедную девочку?
– Не надо, – уже тише огрызаюсь. – Утром сходишь и побудешь с малышкой столько времени, сколько она захочет. Поняла?