Я тебя не помню - стр. 16

– Пойдем. – Она деловито берет меня за руку и ведет к лестнице.

Послушно следую за дочерью, не успевая даже смотреть по сторонам, но за спиной слышу тяжелые шаги Зейна. Он, как надзиратель, следует по пятам, и это немного нервирует. Неужели не понятно, что я не собираюсь никуда сбегать? Да и не могу в таком состоянии. Или есть причина и не все так, как кажется?

– Ой, Агата Артуровна, вы вернулись. Рада вас видеть. – На втором этаже встречаем женщину средних лет. Довольно приятную и доброжелательную.

– Здравствуйте… взаимно.

– Нина Владимировна, – подсказывает муж. – Няня Марьям.

– Да, а вы…

– Позже. – Одним словом Зейн прекращает все вопросы, и няня послушно отступает.

И снова чувствую себя не в своей тарелке рядом с этим сильным и властным мужчиной.

– Мама, плоходи. – Марьям открывает дверь и пропускает меня вперед.

Осторожно вхожу и осматриваюсь. Комната сама по себе просторная с большими окнами.

– Здесь ванная, здесь твоя одежда, здесь косметика.

Дочь радостно проводит экскурсию, открывая различные двери и дверцы. Одна ведет в ванную, вторая в гардероб. А я не могу поверить, что все это действительно принадлежит мне. Я словно попала в сказку. Чувствую себя попаданкой в тело другой женщины. Но на одной из стен висит большая семейная фотография в тонкой рамке. И на ней я отчетливо вижу свое лицо!

Как такое может быть? Голова предательски кружится, а к горлу подкатывает тошнота.

– Что-то мне нехорошо, – бормочу себе под нос и ищу какую-то опору, чтобы не упасть.

Неожиданно на помощь приходит муж. Подает руку и помогает сохранить равновесие. Доводит до кровати и отходит на пару шагов. Присаживаюсь и глубоко дышу, чтобы справиться с реакцией организма.

– Марьям, маме нужно немного отдохнуть, а тебе пообедать, – говорит он ровно и спокойно, но в таким тоном, что желание возражать отпадает напрочь.

– Ну папа, – капризничает дочь и топает ногой.

– Марьям.

Я не вмешиваюсь в их диалог.

– Холошо, – вздыхает девочка, но все же подчиняется. – Ты же не уйдешь? – тихо спрашивает у меня и с надеждой смотрит в глаза.

Да что здесь происходит? Хочется потребовать, чтобы мне немедленно все рассказали. Чтобы я имела хоть малейшее представление, как себя вести.

– Конечно нет, – уверяю дочь. – Я немного посплю, а потом покажешь мне свою комнату. Хорошо?

Кивает и уходит. Мы с Зейном остаемся одни. Мне нервно и неспокойно, а он напряжен и явно недоволен.

– Что-то не так? – спрашиваю прямо.

– Хорошо отыграла, но держи дистанцию, – сухо предупреждает он и как ни в чем не бывало начинает расстегивать рубашку.

– О чем вы? То есть ты, – быстро поправляюсь, боясь очередной порции гнева. – Я ничего не играла.

С каждой расстегнутой пуговицей открывается все больше загорелой кожи. Сердце взволнованно трепыхается в груди, а щеки невольно покрываются румянцем.

– Ладно, хватит, – небрежно отмахивается муж и скидывает рубашку на пол, позволяя рассмотреть его тело. – У меня была тяжелая бессонная ночь.

А посмотреть есть на что. Широкие плечи, прокачанные грудные мышцы и кубики на прессе. Зейн очень хорошо сложен, следит за собой и, видимо, много времени проводит в спортзале.

Перехватываю его насмешливый взгляд, заливаюсь краской еще сильнее и отвожу глаза в сторону. Хуже всего, что он сто процентов все понял.