Я тебя бросаю - стр. 7

Слепота тоже страшна. Но даже жить в темноте не так погано, как быть зрячим и не видеть.

– Ты опять не сказал родителям?

– Что? – Виталик наконец оторвался от бокового стекла машины, по которому струйками стекали капли дождя и посмотрел на Сашку. Откуда она то знает. Он же ей не рассказывал про то, что приехал домой и застал там отца на какой-то губастой дуре. Прямо на мамином любимом диване. Ну хоть в спальню супружескую у отца хватило ума не тащить девку дешевую. Как он обезумел, стащил того, кого обожал с чужой стонущей бабы и со всей силы саданул ему по лицу. Он не рассказывал Сашке, что не помнит как добрался до дома. Ему было стыдно и адски больно. Он все это не рассказал ей, потому что не хотел еще и ей тащить эту чертову грязь.

– Виталь, да что с тобой такое? Когда ты уже сообщишь, что Саша это совсем не друг, а подруга. И что мы с тобой живем вместе уже почти три месяца, – хмыкнула Санька, сосредоточенно вглядывающаяся в лобовое стекло автомобиля и вертя при этом руль, как заправский Шумахер. – Или ты меня стесняешься в высшее общество ввести? Ну там, я же дочь простой швеи. Куда нам со свиным то рылом?

– Сашка, не неси ерунду, – поморщился Виталик. Чувствовал он себя препоганейше. Трусом и предателем он себя чувствовал. И дело было не в том, что он снова забыл рассказать матери о Сашке. Расскажет, успеет. И мама примет ее, можно не сомневаться. Дело было в том, что он побоялся, что разрушит семью своих родителей. Побоялся, струсил, не смог. – Просто…

– Ты уже неделю ходишь как в воду опущенный. Признавайся, где накосячил.

– Саш. Вот если бы ты узнала, что твой отец изменяет маме. Ты бы смогла ей рассказать? Ну… Смогла бы разрушить все, во что она верит?

– У меня нет отца, Витась. Он нас бросил с мамой. Ему некогда было все время. Он только работу свою любил.

– По крайней мере он поступил честно, – скривил губы Виталий. Не знаю, понял бы ли я, если бы мой отец променял маму на другую женщину. Но по крайней мере, все бы было ясно. Понимаешь?

– Он был козлом. Козлом и умер для меня. Я не знаю, как бы я поступила, если бы узнала об измене родителя. Зато точно знаю, что оторву тебе, если ты гульнешь от меня с какой-нибудь шмарой, – хихикнула Сашка, но тут же замолчала, наткнувшись на больной взгляд своего парня. – Виталь. Так это твой отец что ли? Он твоей маме… Оооо. И ты ничего мне не рассказывал. Это тогда случилось, когда ты вернулся домой чуть живой? Милый, я не…

– Я не смог ей сказать, Саш. Не смог. И я еще хуже предатель, чем отец. А мать дура. Папа то, папа сё. Она как слепая, понимаешь? Любит его, верит. Хвалит. Ой, он дома убрался. Ой, он теперь величина. Знаешь, я всю жизнь на отца молился, считал его непогрешимым. Он со мной все время был, кормил, готовил, в школу водил. А мать… Она вечно была на работе. И я думал, что ей на меня плевать. А вот папа… А потом понял, что все. Все, что я имел, все чему завидовали все, все это было ее заслугой. Она работала как ломовая. А отец захребетник. А теперь… И сука эта молодая. Она смотрела на меня без стеснения, когда я их застукал в нашем доме. Знаешь, словно она хозяйка. В доме, в который мама вложила душу. Твою мать… А она как слепая.

Машина замедлила ход. Сашка припарковала ее у обочины. Вцепилась пальцами в руль, прикусила губу. Странная она. Виталик выдохнул, словно воздух весь из него вышел. Схватился руками за голову, которая сто лет не болела вот так. После аварии он страдал мигренями, но со тех пор как встретил Саню, боли ушли. А вот теперь… Снова вернулись, с какой-то совершенно дикой силой.