Я тебе Не сестра! - стр. 61
С тихим щелчком стекло встало на место, запирая в ловушке с полностью раздетым мужчиной.
– Эээ… ты…
– Заткнись, Воропаева. Иначе тебе не понравится…
– Что?!
Резким движением Витя притянул меня к себе, впиваясь с жадностью в губы, сразу проникая языком, который своим танцем принялся подчинять не только желание и страсть, пылающие в сердце, но и разум.
Думать о чём-то постороннем, кроме ноющей между ног боли, было просто нереальным!
Прижавшись спиной к кафельным плитам, из которых была выполнена одна из стен душевой, не чувствовала холода. Меня колотило от жара.
– Ох… – сделала вздох, почти задыхаясь от нехватки кислорода, когда Зарецкий позволил мне эту вольность, отстранившись на секунду, чтобы развернуть к себе спиной… но тут же вернуть обратно, с отчаянием в глазах зашептав:
– Нет! Хочу видеть, как ты будешь кончать!
От одного вида крайней степени возбуждения любимого мужчины я была готова сделать это, несмотря на то, что ничего эротичного в прерывистых нервных жестах стритрейсера не было.
– Витя… ты… Что ты дела…
Договорить вопрос мне никто не дал.
То, что Зарецкий делал с моими губами, то покусывая, то посасывая, то ласково проводя по ним языком – поцелуем назвать просто грешно. Ни один французский поцелуй не выглядел настолько развязным, как тот, который я испытывала, тая в руках живого искушения своей души.
Вцепившись в широкие плечи Виктора, со стоном встретила касание своих ягодиц мужскими руками, которые с лёгкостью подняли меня под попу, умело насаживая на вздыбленный член, готовый взорваться от наслаждения хоть сейчас. Обхватив талию Зарецкого ногами, помогала совершать поступательные яростные движения мужских бёдер, со всхлипами встречая удары до боли желаемых соприкосновений, не обращая внимания на бьющие в лицо струи воды.
Когда я почувствовала приближение лавины наслаждения, запричитала, как сумасшедшая, в очередной раз признаваясь в любви. Толчки стали ещё более жёсткими и быстрыми. Большой размер мужского достоинства причинял физическое неудобство. Казалось, я чувствую свой предел, ту стенку, постоянный упор в которую помещал меня на грань между болью и наслаждением.
– Моя принцесса… сегодня ты принадлежишь только мне!
Я не воспринимала ничего из того, что бормотал Зарецкий, рыча, как настоящий зверь.
Перед глазами плясали блики подсветки ванной комнаты. Мне было так хорошо, что, казалось – умру – не замечу!
– Давай же, маленькая стерва, кончи для меня!
– О, Господи…
Взрыв, долгожданный и самый что ни на есть реальный, накрыл меня с головой, выхватывая из груди душу, позволяя ей воспарить в экстазе на те самые пресловутые облака.
Совершив ещё пару фрикций, Витя быстро вышел из меня и кончил на бедро.
– Ты – больной… – с улыбкой прошептала я, не переставая цепляться за мужчину, чувствуя неимоверную слабость в коленях.
– Да, – ответил стритрейсер, нежно смывая следы полового акта, проводя мыльной душистой губкой по телу. – Ты – самая тяжёлая форма болезни, которую мне довелось когда-либо на себе испытать.
Сопровождая купание лёгкими поцелуями, Виктор живо закончил мою проваленную попытку не поддаться искушению.
В тишине, под горячим взглядом пристальных глаз я чувствовала смятение и восторг, пока Зарецкий, как заправская нянюшка, вытирал меня махровым белым полотенцем.