Я с тобой развожусь, предатель - стр. 9
Что дальше… Я не думала, что дальше. Просто не могла думать, как буду жить. Словно бы какая-то часть меня отрицала случившееся. Словно бы думала - это просто кошмарный сон. Скоро я проснусь и все будет по-прежнему. И вот, сейчас, стоя в маминой кухне с ребенком на руках и глядя в лицо мужа с незнакомым, чужим выражением, я словно бы впервые осознала, что это не так. Действительно не так.
- То же, что и у всех. Разведемся, - выдавила я, давясь начавшими подступать слезами, - Поделим имущество. Установим размер алиментов. С Анечкой я не буду мешать тебе видеться…
- Этого не будет, Маша, - перебил он. - Я не позволю одной ошибке перечеркнуть все, что было между нами. Не дам тебе выбросить на помойку наши девять лет.
- Мне? - крикнула я, - Мне, да? Это я их выбросила?
Анечкин плач заставил меня умолкнуть.
- Тише-тише, моя маленькая, - шептала я, укачивая ее, - Тише! Все хорошо, прости меня!
- Я готов все исправить, Маша. Просто скажи, что мне сделать и я сделаю.
- Вали отсюда! Вали от скучной тетки с толстым задом к… Как там ее, Дина, да? Она-то, нескучная и…
- Ай, все! С тобой разговаривать невозможно, понятно? Ты и раньше была истеричкой, а после родов вообще! Правду говорят, что бабы, как родят, кукухой едут! Жаль, я не верил.
- Пошел вон, - крикнула я.
И он ушел. А я разрыдалась, прижавшись лицом к детской макушке. Рыдая, пыталась успокоить плачущую малышку. Металась по кухне из стороны в сторону, как раненное животное. Злые, жестокие слова, услышанные от любимого мужа, от самого близкого человека, кислотой разъедали душу.
Я смогла взять себя в руки, смогла успокоить ребенка. Усадила Анечку в детский стульчик, дала ей игрушку. Сама несколько раз умылась холодной водой, промокнула лицо полотенцем… Потом поискала у мамы какое-то успокоительное. Я уже пять месяцев не кормила грудью - из-за усталости и стресса пропало молоко - а потому могла принять лекарство.
В замке повернулся ключ и она отворилась, впуская маму. Я слышала, как она потопталась в прихожей, прислушиваясь.
- Мам?
- Машуль, ну как дела? - через пару секунд, она зашла в кухню, - Поговорили?
- Поговорили, - выдавила я.
- И…
- И я узнала, что это, оказывается, я виновата в измене. Я стала скучной, толстой, занята ребенком… У меня после родов поехала кукуха. Он долго терпел, но в итоге не вытерпел и пошел налево. Но, несмотря на то, как я ужасна, все равно хочет сохранить семью и считает, что это возможно.
К концу фразы мой голос сорвался. Новая волна боли затопила с головой, отнимая и без того держащийся на соплях самоконтроль.
- Идем, Анютка, поиграем, - сказала мама, беря на руки малышку, - пусть мамочка успокоится.
Это было все, что она сказала в ответ мне. Оперевшись ладонью о столешницу, я зажмурилась. В ушах снова и снова звучали слова Дана. Хоть волком вой.
Включился телефон. На дисплее появилась наша с Кариной фотография.
- Мэри, алоха! Я уже в родной столице. Отлично выспалась в самолете и готова покорять мир. Давай-ка собирайся - пойдем на кофей. И я тебе подарок отдам.
- Карин, - всхлипнула я.
- Та-ак? Что случилось? - насторожилась подруга.
- Я с Даном рассталась, Карин, - прохныкала я, - Он мне изменил.
На том конце линии повисла долгая пауза.
- Карин…
- Да я, честно говоря, в шоке, подруга! - отозвалась трубка, - У вас же все так было… Идеально!