Я родила от вашего мужа - стр. 8

Он посмотрел на Хлебникова и проговорил не спрашивая, но утверждая:

– Вы ведь прекрасно осведомлены в том, где она живёт, Вениамин Сергеевич.

Муж кивнул и стал смотреть куда угодно, но только не на меня. А я заметалась по дому, наплевав на то, как это могло выглядеть со стороны. Меня словно бы загнали в душную клетку. Радость от переезда, мечты о скором первом застолье в моём доме, который я уже любила всей душой, – всё это было облито грязью и изничтожено родными руками Хлебникова.

Ну и не только руками…

Как во сне я наблюдала за тем, как в дом заходит бригада скорой, как они быстро осматривают младенца, предварительно спросив, кто отец. У них имелась информация, что мать бросила ребёнка, но папа рядом. И вот муж нехотя, но всё же кивнул, когда врач сверялась с документами, и я не смогла этого больше выдерживать.

Ушла в комнату, которая предназначалась одной из дочерей. Они до сих пор никак не могли решить, которая из спален кому будет – хотя мы позаботились о том, чтобы размер помещений был одинаковым, и у девочек не возникло ощущения, что кого-то из них ущемляют.

Как только за моей спиной оказалась преграда двери, мне показалось, что я наконец могу дышать. Ради себя самой мне нужно стать сильной и смириться с пониманием, что мой муж – похотливая лживая сволочь. И тогда я смогу встать на защиту интересов – своих и Эмилии с Майей.

Потому что я даже предполагать не желала, что станет происходить в тот момент, когда Веня примет этого ребёнка. Если вдруг Алёну отыскать мы не сможем – как пойдёт наша жизнь дальше? Хлебников ведь не отдаст собственного сына в приют? Он заберёт его и будет растить сам. Отец-одиночка, мать его…

А дальше я даже фантазировать была не в силах. На моих глазах происходило несколько разводов близких нам семейных пар. В девяноста процентов из ста люди как по щелчку пальцев становились друг другу врагами. Начинали ненавидеть один второго с такой силой, что это чувство становилось разрушительным за считанные мгновения.

Делили имущество, пилили бюджет, не смотрели на чувства детей… А у нас с Хлебниковым ведь очень много всего совместного – две машины, большая и недешёвая квартира, счета в банках, этот дом… Нам тоже предстоит всё это делить?

– Дарья Александровна, – сначала раздалось обращение ко мне, затем – осторожный стук.

– Открыто, – хрипло ответила я, развернувшись к выходу лицом.

Дверь приоткрылась и на меня воззрился Киселёв.

– Врачи осмотрели ребёнка, он здоров. Сейчас мы направляемся к Алёне Дмитриевне. Вы проследуете с нами? – спросил он.

Я тут же ухватилась за это руками и ногами, чтобы только сфокусироваться на чём угодно, а не на убивающих меня мыслях. Сейчас пойдём к этой кукушке и вернём ребёнка. А потом… потом пусть наряды и скорые уезжают и у нас с мужем будет отдельный разговор.

– Да! Да, конечно, я с вами, – ответила майору.

Когда вышла в гостиную, оказалось, что все уже покинули дом и ждали на улице. Пока я наскоро одевалась, Киселёв задумчиво проговорил:

– Ребёнок, кажется, голоден. Постоянно плачет.

Я так и взвилась мысленно. Зачем он делится со мной это информацией?

– У меня в холодильнике только яйца, бекон и сыр. Уж простите, но ко встречи с двухмесячным дитём я была не готова, – развела руками. – Давайте уже вернём его маме как можно скорее, – добавила мягче, поняв, что срываться на полицейского – глупая затея.