Я решил, что ты моя - стр. 29
Жду недовольства, но муж ничего не высказывает, не ругает. Убирает руку от моего лица и выходит из машины. Обходит её спереди. Открывает дверь и ждёт, когда я выйду.
— Извини, — поднимаю на него взгляд. — Я убедилась. Это ужасно, быть всё время на прицеле.
— Испугалась?
— Знаю возможности своего отца. Так теперь будет постоянно?
— Я решу позже. Пока всё должно оставаться так. Потерпи. Пойдём. Надо ещё ужин заказать к приезду родителей.
Он вовлекает меня в этот процесс. Блюда из кавказского ресторана выбираем вместе. Помогаю таечке Юй тщательнее прибраться в квартире, чтобы мама Дамиля не обвинила меня в неряшестве. Несколько раз перекладываю декоративные подушки на диване. У себя в комнате идеально натягиваю покрывало на кровать и устраиваюсь на полу у окна с учебником.
В висках стучит, и мой взгляд всё время притягивает вид за стеклом. Потрясающий. Высота захватывает и немного кружит мне голову. Люди и автомобили кажутся крохотными в масштабах города.
От мыслей об открытой слежке от наших семей снова возвращаюсь к стоящей напротив ресторана машине.
А что я хотела? Духи ему подарила? На признание повелась? А как не вестись, если сердце до сих пор бьётся быстрее при мысли о нём?
Вот сама и виновата! Нельзя давать ему надежду! Больше никаких записок, подарков и общения. Даже не смотреть в его сторону! Помнить о том, что мы оба можем пострадать.
Поднимаюсь с пола. Иду в гардеробную. Отвлекаюсь на выбор платья для ужина. Надо выказать уважение семье мужа, хоть я его и не испытываю, искренне считая, что его можно заслужить поступками, отношением.
Вот отец Назара Грановского вызывает у меня уважение. Его сын попал в беду, и отец бьётся за него, подняв на уши половину города. Даже родители Глеба, хоть он и сволочь, вызывают больше уважения. Они в своём праве защищать своего ребёнка. Их методы жестоки и грубы, но это уже потом. Я ведь об уважении как родителя.
А у нас в семье рыночные отношения. Я — товар. Отец выставил на продажу брак со мной в надежде, что хотя бы со скидкой купят и обелят его имя. Дамиль решил этот товар выгодно купить. Его семья скривилась, узнав о браке, но сделку поддержала. Только теперь контролирует, чтобы «товар» ещё сильнее не подпортил им репутацию.
Я и не собираюсь. Тихо мечтая о свободе в будущем, в настоящем стараюсь быть послушной. Мне кажется, есть только одна черта, которую вряд ли перейду во второй раз. А может, я действительно бракованная, и на пике отчаяния сделаю всё, что скажет муж.
Встряхнув волосы пальцами, вытаскиваю из открытого шкафа бордовое платье со свободной юбкой, струящейся по бёдрам, слегка облегая, длинным рукавом, узким горлышком, закрывающим шею, и блестящим поясом, похожим на обруч, обнимающий мою тонкую талию. Волосы собираю на висках, закручиваю в спиральки и завожу на затылок. Остальное укладываю на лопатки тяжёлой копной. Скромный макияж, лишь подчеркивающий глаза и цвет губ. Я готова.
В дверь моей спальни стучат. Расправив спереди платье, иду открывать. На пороге стоит мама Дамиля. Она выше меня, в принципе, как многие окружающие. Строго осматривает с ног до головы. Молча проходит в комнату, не дожидаясь приглашения.
— Ты забыла хиджаб, — говорит, оказавшись у меня за спиной. — Считаешь себя выше многовековых традиций, дочка?