Я Пилигрим - стр. 39

Я вышел из машины, бледный, худой, под глазами темные круги – шутка ли, провести в пути тридцать два часа, – поддерживаемый лишь собственными амбициями и сознанием важности своей миссии. Пока я вместе с торговцами и деревенскими жителями ждал на берегу, наблюдая, как ржавый трос в ореоле брызг тащит к нам плоскодонный паром, буддийский монах в одеянии шафранового цвета обратился ко мне, поинтересовавшись на хорошем английском, не хочу ли я выпить чашечку масала – местного напитка из черного чая, заваренного с добавлением молока и специй. Поскольку в продаже здесь не было ничего, кроме отвратительного тайского пива, я с радостью согласился.

Мы разговорились, и оказалось, что монах, как и я, направлялся вглубь страны. (Официально я числился экспертом Всемирной организации здравоохранения, изучающим эндемические заболевания.) Монах попросил его подвезти, и я не смог отказать. Мы пересекли реку в «тойоте», баржа погружалась, едва держась на поверхности воды, которая перехлестывала через планшир. Ржавый трос толщиной в два дюйма – единственное, что спасало нас от того, чтобы очутиться в одном из самых высоких водопадов страны, находившемся всего в полумиле ниже по течению. Ни одна поездка еще не стоила мне таких нервов.

Когда мы выбрались из узкого прохода – джунгли образовывали нечто вроде полога над нашими головами, – монах пристально посмотрел на меня и спросил, кем я работаю. Поскольку медицинское образование у меня имелось, я прочитал своему спутнику целую лекцию о лихорадке денге. Но вскоре стало ясно, что он не поверил ни единому моему слову. Возможно, этот человек слышал о постройках из шлакобетона в Кхун-Юаме.

Поскольку сам он жил в ашраме недалеко от Нью-Йорка, то знал об Америке достаточно много и со знанием дела рассуждал о так называемых легких наркотиках и слишком напряженном темпе современной жизни. У меня возникло ощущение, что разговор со мной монах завел не случайно.

– У вас какой-то загнанный вид, – сказал он напоследок, скорее сожалея, чем констатируя факт, как это принято у буддистов.

Загнанный? Я от души рассмеялся, услышав применительно к себе подобный эпитет, и заявил, что, вообще-то, я из породы прирожденных охотников, а не трусливых зайцев.

– Типичное заблуждение жителя Запада, – тихо произнес монах. – На самом деле, лишившись Божьей милости, каждый человек бежит от чего-то.

Наши глаза встретились. Улыбнувшись, я спросил, уж не собирается ли он агитировать меня уйти в монастырь. Мой спутник в ответ рассмеялся и поинтересовался, не доводилось ли мне слышать, каким образом местные жители ловят обезьян.

Я отрицательно покачал головой:

– Я много чего знаю и умею, но это как-то прошло мимо меня. Видите ли, мы обычно не едим обезьян в Гарварде, разве что на День благодарения или на Рождество.

– Ну так я вам расскажу. Крестьяне прикрепляют цепью к основанию дерева кувшин с узким горлышком и выпуклым днищем. Они кладут на дно орехи и другие лакомства, которые любят обезьяны. Ночью зверушка выбирается из зарослей и сует лапу в узкую горловину. Хватает угощение, лапа ее при этом сжимается в кулак и застревает, не в силах пролезть назад. В результате обезьяна оказывается в ловушке. Утром из деревни приходят люди и бьют ее чем-нибудь по голове. – Мгновение он смотрел на меня, а потом с улыбкой заключил: – Конечно, это не просто история, но притча в духе дзен-буддизма. А мораль здесь такая: если хочешь обрести свободу, расстанься со всем, что тебе дорого.