Я переиграю тебя. Реванш - стр. 41
Каролина застывает от растерянности, даже раздвинутые ноги не пытается сжать вместе, а в гневных глазах селится изумление с наивной надеждой, которую я разом погашаю.
– Ты права. За своей «любимой» романтикой ты пришла не по адресу. Я только и умею, что насиловать. И сделаю это. Снова.
После этих слов я больше не торможу. Резко наклоняюсь и под вскрик Каролины со всей силы дергаю сорочку вниз, разрывая бретели и оголяя женскую грудь. Дурная пытается скрыть наготу и спастись бегством, но я не позволяю сделать ни одного, ни второго. Снова накрываю ее собой и приступаю к исполнению своего обещания.
Первым «насилию» подвергается ее дерзкий, грязный рот. Запечатываю его своим, проталкивая язык внутрь, и целую ведьму так, что все ее мычания кажутся еле слышными. Но это была бы не Каролина, если бы так просто сдалась. Буквально сразу к звуковым протестам добавляется физические атаки. Она лупит меня по лицу, голове, плечам. Извивается, царапается, то и дело задевая рану. Скулит, когда осознает, что своими действиями не добивается желаемого. Я не отодвигаюсь от нее ни на сантиметр. Лишь глубже проталкиваю язык, сильнее вдавливаю ее в матрас и перехватываю руки, снова скрепляя их над головой. Однако это не помогает мне уберечь себя от новой боли.
Неодобрительно рычу, когда Каролина со всей силы кусает мой язык. Зверюга. Будто нам и так крови недостаточно. Но если ей мало, то не вопрос. Отвечаю ей тем же, сцепляя зубы на ее нижней губе. Металлический солоноватый привкус заполняет ротовую полость, и мы вместе стонем. Она – от боли, я – от удовлетворения, похоти и злости, что смешиваются в ядерный коктейль и молниеносно растекаются по организму. Каролина своими непрерывными извиваниями добивается лишь того, что мой член каменеет до болезненного дискомфорта.
Вот неугомонная. Упрямая. Строптивая. Дурная. И какого черта, спрашивается, это мне так сильно нравится?
– Прекрати-и-и, – сдавленно требует она сквозь наш яростный поцелуй.
И я прекращаю истязать ее рот. Но лишь для того, чтобы переключиться на грудь. Налетаю на затвердевший сосок, всасываю, дразню языком, чувствуя, как кожа бунтарки вновь покрывается мурашками.
– Дима, нет… Хватит, – жалобно скулит она, но тихий, едва слышный предательский стон говорит об обратном.
К нему-то я и прислушиваюсь, переключая внимание на вторую грудь. Повторяю все манипуляции, игнорируя жалкие попытки Каролины выбраться из-под меня. Одной рукой удерживаю запястья, второй накрываю левую грудь. Змея прогибается, когда сжимаю упругое полушарие, массирую, перекатываю сосок между пальцами, и снова сыплет проклятья в мой адрес. Она никогда не следила за своим языком, но сейчас даже у меня начинают вянуть уши от потока мата, вылетающего из ее рта.
Каролина сама вынуждает меня вернуться к ее поврежденным губам, чтобы заткнуть ее очередным жестким поцелуем. И между нашими ртами снова начинается война. Укусы, столкновение языков, глубокие погружения. Мычания, рычания, стоны, что становятся громче и протяжнее, когда я очерчиваю рукой ее талию и добираюсь до трусов.
– Нет! Не смей! Не трогай! – умудряется выкрикнуть она мне в губы и усиливает брыкания, да только поздно. Ей никогда не превзойти меня по силе. Я уже забрался пальцами под тонкую материю и достиг желаемого места, ощутив все, что требовалось.