Я однажды приду… Часть III - стр. 51
Утром, вся опухшая от слез, я долго не поднималась с постели и дождалась Самуила. Он робко постучал и зашёл в комнату даже чуть бочком.
– Катенька, доброе утро, девочка моя, пора уже вставать, как ты чувствуешь себя, мы с Олафом волнуемся. Может, ты в бассейн хочешь пойти поплавать, так можно, иди, искупайся, а потом и завтракать пора. Ты не волнуйся, Глеб звонил ночью, у них всё хорошо, всё идет как должно. Глеб всё сделает правильно, ты же знаешь, он такой.
Самуил тяжело вздохнул, осторожно сел на краешек кровати, погладил одеяло.
– Ты так плакала ночью.
– Я больше не буду плакать, не волнуйся Самуил, а сейчас пойду плавать.
– Катенька, ты… как спала?
– Хорошо, монстра больше нет.
– Да, Олаф мне сказал, что ты вчера… Катенька, девочка моя, Глеб ведь прав, зачем тебе это видеть, он не хотел тебя собой пугать…
– Я знаю. Он прав, Самуил, он во всём прав, но это я, понимаешь, раз появился монстр, то значит, мне надо было с собой разобраться. Это не Глеб, это я, и теперь нет монстра в моём сне. Самуил, ты знаешь, ты всегда был со мной рядом, спасал всё время, я никогда не думала, что Глеб – монстр, и Олег, и Виктор.
– Конечно, Катенька, конечно, ты так всегда с ними, как с людьми, они так все удивлялись тебе, как ты их за людей принимаешь, знаешь всё и как к людям относишься, любишь всех. А Глеб как, Катенька, как он переживал, что ты вот так его, а когда показал, то ужас! Я не знал, что делать, так он переживал, что ты сразу от него отвернёшься, испугаешься его такого. А теперь как, что будет, он, как узнал, не знаю, что теперь будет…
– А ничего не будет, не будет монстра в моём сне, а это главное. Самуил, я люблю Глеба, какой бы он ни был.
Встала на кровати и крикнула:
– Глеб, учти, если что, я и с клыками научусь с тобой целоваться!
Самуил сначала замер от моих слов, потом улыбнулся умильно, всё хорошо, вот вернётся Глеб с войны и всё будет в доме хорошо.
После бассейна и завтрака я заявила Олафу, молчаливо сидевшему на диване, что пойду гулять в сад, одна. Он лишь пожал плечами, чувствовала я себя хорошо, а уж куда пошла гулять под таким бдительным надзором боевиков, то это моё дело.
А мне нужно было лишь убедиться, что Илья жив после своего отчета Глебу о моем очередном проступке. Все-таки я понимала, что одно дело я, мне многое может простится, другое – боевик, его подчиненный, а законы в их мире таковы, что реакция может быть самой для меня неожиданной.
Выйдя на крыльцо и улыбнувшись солнцу, я позвала:
– Илья.
Он почти сразу появился на ступеньках, значительно ниже, так, чтобы я могла на него смотреть почти вровень.
– Приветствую тебя, жена командора.
Ни намёка на улыбку, строгое лицо и внимательный взгляд.
– Доброе утро, Илья. Я лишь хотела узнать, как отчёт Глебу, я ему вчера объяснила свой поступок и сказала, что ты сдался только под пытками.
Тень улыбки промелькнула на лице Ильи, и чуть поменялась зелень в глазах.
– Я представил командору полный отчёт о нашем разговоре.
– И что он тебе сказал? Илья, я волнуюсь лишь о том, чтобы ты не пострадал от моего поведения.
Илья удивился моим словам, но сдержался, лишь приподнял брови, сказал чётким голосом:
– Командор принял мой отчёт.
– И что? Он был недоволен тобой?
– Ты жена командора, твои поступки не обсуждаются.
Всё понятно, что бы ему ни сказал Глеб, Илья мне рассказывать не будет. Ну и ладно, жив, командир, судя по тому, что сразу появился на мой зов, уже хорошо. Я хотела попросить его прогуляться со мной по саду, но неожиданно оказалась в прихожей и услышала голос Ильи: