Я однажды приду… Часть I - стр. 43
– Я надеюсь, тебе понравится.
Это было не платье, а королевский наряд для особо торжественных случаев. Белоснежное, украшенное крупным жемчугом, рукава практически состояли из жемчуга, от края лифа до подола в пол пришито тончайшее кружево с маленькими прозрачными камешками. Бриллиантами? Когда Андрей достал его из коробки, у меня зарябило в глазах от такого великолепия. Но это было ещё не всё. Положив платье на кровать, он достал из коробки длинную накидку, или как там, у королей – мантию, совершенно алого цвета, обрамлённую по краю белоснежным мехом. В центре накидки вышита надпись золотом на неизвестном языке. Та же, что и на кольце? Как я ни пыталась понять, что это за язык, у меня ничего не получилось. Это не было латынью, кириллицей, даже не похоже на восточную вязь, тем более иероглифы.
– Андрей, а меня не задавит это великолепие?
У него слегка вытянулось лицо, но потом он улыбнулся и ответил:
– Мы поставим кресло. Здесь ещё есть коробочка.
То, что было в коробочке, я даже в кино не видела. Огромное ожерелье из кроваво-красных камней: от самых маленьких у крепления, до размеров с перепелиное яйцо в центре. В шесть рядов по нарастающей длине. Мне нужны костыли, а ещё лучше переносная подпорка для шеи.
– А туфли?
– Тебе придётся быть босиком.
Это уже хорошо, если бы к этому наряду прилагались туфли на высокой шпильке, то я бы просто рухнула рядом с Глебом, или пришлось отказаться от замужества из-за физической невозможности выдержать вес свадебного одеяния. И ещё один вопрос у меня возник, когда я увидела шнуровку на спине:
– А как я его смогу одеть?
– Придёт Глеб и оденет тебя в платье. Это часть церемонии.
Он опять улыбнулся и ушёл. Я села на кровать, потом подвинула платье и легла под одеяло. Голову я засунула под подушку.
А что мне, собственно, терять – подумала я через пару часов, почти задохнувшись под подушкой – голой меня он уже видел, представление имеет. А в моём возрасте уже должно быть не страшно показать свои телеса будущему молодому мужу, даже если ему пара-тройка сотен лет. И пошла в ванну, надо же умыться невесте.
Практически не спавшая прошлую ночь, я просто уснула в ванной от нервного перенапряжения и поэтому не поняла, почему меня кто-то достает из воды. Глеб обернул меня в полотенце и стал тщательно обтирать от воды. Я сразу проснулась и схватила его за руки. Это называется – сопротивление бесполезно. Он даже, мне так показалось, не заметил моих рук, как я ни старалась сжать пальцы. И я решила не сопротивляться – замуж, так замуж. Сам напросился, пусть привыкает ухаживать за молодой невестой. Я такая, какая есть, будьте добры любить и жаловать. Это я себя так уговаривала, плотно закрыв глаза и стараясь не замечать рук Глеба. Но сделать это было очень, даже очень сложно. Вот мужики, все такие, даже бессердечные, даже когда тело совсем не похоже на модель 90-60-90, и это всего лишь сосуд какой-то там энергии и какой-то там крови. И всё, что-то щёлкнуло в голове – я успокоилась, ничего не осталось от неги женского тела под сильными мужскими руками.
Мужчины всегда чувствуют состояние женщины, что бы они ни говорили, дело только в том – хотят ли они это замечать и как-то реагировать. Руки Глеба на секунду остановились, но только на секунду, больше никакой реакции. Так же тщательно он высушил мои волосы и сам причесал. Интересно, и где он этому научился? Я стояла перед ним, совершенно обнажённая, как статуя Венеры Милосской, ну почти. Глаза открыть я смогла, только когда почувствовала едва уловимое касание губ. Он что, поцеловал меня?! Но касание было таким легким, что я через мгновение уже сомневалась – а было ли оно? И увидела, что Глеб стоял передо мной совершенно голый! Пока я приходила в себя от этого зрелища, он одним движением накинул на меня платье, а вот шнуровал так медленно, стоя за моей спиной, будто распутывал узелки через сантиметр. А когда надел ожерелье, оно придавило меня, казалось, камни впивались всеми гранями в мою кожу и разрывали её. Поэтому я даже не заметила, как оказалась на моих плечах алая накидка. Вот теперь точно статуя каменная, зашнурованная и забетонированная. А вдруг теперь мне придётся одевать Глеба? Я же двинуться не могу, не то, что брюки ему одеть! Мои опасения были напрасны – из-за моей спины вышел полностью одетый Глеб. В костюме такого же алого цвета, как моя накидка, расшитом золотом какими-то значками или буквами.