Я обрёл бога в Африке: письма русского буш-хирурга - стр. 78

В этом году у меня было несколько чрезвычайно тяжёлых больных с различными видами шока. И хотя формально я со своей стороны сделал всё, на что был способен (помимо оперирования, я вовлёк с первых минут лучшие мозги частной медицины Лимпоповщины), некоторые больные погибли. Такие тяжёлые больные бывали у меня и раньше, и погибали они раньше, несмотря на все мои старания – но это было в государственных госпиталях. Особенность моих теперешних переживаний за упомянутых больных заключается только в том, что теперь я – частный хирург, избранный случаем или близкими моих больных.

В государственном госпитале лечение даже критических больных обезличено. Прозвенел звонок, и лечащий врач ушёл домой, во внерабочее время судьба его больного находится в руках другого врача: лучшего, хорошего, плохого или совсем плохого – это уж как повезёт. В частной практике я открыт для вызова к своему больному 24 часа в сутки, без выходных, больничных или отпускных…

В государственном госпитале России смерть больного, оперированного даже за приличную взятку каким-нибудь хирургом-от-Бога, – это обезличенная смерть на счету какой-нибудь шарашки имени Грушевского, Ивановского, Клопина.

В частной практике хирурга маленького города смерть больного – смерть у такого-то хирурга. В моём варианте на Лимпоповщине это будет звучать так: «Этот русский врач Рындин опять зарезал бедного мистера Мпахлеле!»

По наблюдениям Андрея Маховского, такого рода слухи держатся в памяти города и отражаются на практике (читай доходах) пострадавшего хирурга около полугода. Потом, как утверждает Маховский, всё становится на свои места.

В поисках ответа на мучавший меня вопрос «А всё ли я сделал правильно?» я обращался не только к имеющимся в наличии местным хирургам, белым-чёрным-и-славянам, но и в международный и русскоязычный Суржинеты. Камней в меня никто не бросал, но и советов вразумительных не дали… Нередко комментарий выглядел примерно так: «Не наше (читай не хирургическое, то есть не царское) это дело. Это должны реаниматологи решать».

Обратился со своими вопросами-рыданиями к виртуальной аудитории интернет-форума анестезиологов. Ну, анестезиологи и хирурги всегда жили чуть-чуть лучше, чем кошки с собаками, но такого тупого преднамеренного «моя-не-понимай-чего-тут-твоя-говорит» я, честно говоря, не ожидал. Один мой соотечественник, обретающийся ныне где-то в Австралии, договорился до следующего: «Конечно, если ваши мастера не умеют различить положение мочевого катетера, то больному, скорее всего, не повезёт… так и получилось».

С катетером в мочевом пузыре диагностическая промашка произошла у рентгенологов – так причём здесь рентгенологи, мать вашу???

Этот образец русской логики можно занести в учебники под названием «История анестезиолого-хирургических отношений XXI века».

Максимум, что я от общения со столь «высоконаучной» аудиторией поимел, так это ссылки на программы для «Palm» или карманного компьютера – вот туда закладывай параметры больного и получишь руководство к действию…

Я обожаю компьютерные игры, а с темой «поиск оптимального решения» знаком с 1985 года. Однако после обсуждения с коллегами в африканском буше и на русской равнине выяснилось, что никто из них этими методами не пользуется – нет карманных компьютеров, нет программ, нет требуемого набора данных о больном для занесения в компьютер, нет времени на эти игрища…