Я обрёл бога в Африке: письма русского буш-хирурга - стр. 5
Натолкнулся на выдающуюся личность бывшей Анголы – падре Мануэл Гарсия, основателя католической миссии и двух миссионерских госпиталей, один из которых он решил восстановить с разрешения двух воюющих сторон. Три экс-советских доктора вступили в устное соглашение с падре: один (акушер-гинеколог) поехал в Португалию для трёхмесячного курса по изучению анестезиологии, другой (хирург) должен был приехать в восстанавливаемый госпиталь в августе 1992 и третий (педиатр) должен быть ждать вызова в Луанде.
Беспечность и юридическая неграмотность наша сейчас просто поражает!
Ну, да, да, да, падре – честнейший человек, но кто финансово обеспечивает наше соглашение с ним?
Падре было без несколько месяцев 80 лет – если помрёт, кто внесёт в университет Лиссабона обещанную плату за обучение нашего акушера-анестезиолога?
Да, да, да, он уже закупил на 1000 000 долларов оборудования для госпиталя, а что дальше? Кто будет дальше закупать оборудование и медикаменты, выплачивать зарплату работникам госпиталя и оплачивать пусть даже минимальное функционирование его?
Нашего гинеколога хватило только на вопрос:
– Слав, я понимаю, что богатые люди вверяют падре свои пожертвования на госпиталь. А каким образом они это делают – дают ему в карман наличными, чеками на его имя? Или у него есть специальный счёт для нужд госпиталя?
А меня хватило только для ответа на моральную часть вопроса:
– Он не от мира сего – нам этого не понять! Для него миссия/госпиталь и его личная жизнь слиты воедино.
Но это было глупостью…
Падре был непокорен в своей миссионерской деятельности – все его свершения не входили в план деятельности ордена, членом которого он состоял, а потому он сам добывал средства для их осуществления.
В прошлом строительство и поддержание миссии и госпиталей осуществлялось в основном на пожертвования, поступавшие через подписной лист от богатейших португальцев колониальной Анголы.
Падре не понимал, что колонии ушли в прошлое, ушли в прошлое богатые колонизаторы и унесли с собой подписные листы для пожервований на благотворительные цели.
Я сам понял это только после приезда в прошлое – в знаменитый когда-то Hospital Voga, что расположен в 30 км от красивого городка Quito – столицы ангольской провинции Bie.
Второй нашей общей глупостью было наша готовность работать хирургом и акушером/ гинекологом в госпитале с персоналом в 3 человека. Кто будет обеспечивать общее обезболивание? Ведь советская медицинская школа не предусматривает подготовку выпускников мединститутов, готовых к роли анестезиолога прямо со школьной скамьи.
На что рассчитывал наш акушер/гинеколог, отправившийся для освоения анестезиологии в течение трёх месяцев???
Он позже писал мне:
– Тут португальцы надо мной смеются: «Мы изучаем анестезиологию три года, а этот русский хочет освоить её за три месяца.»
В период мой подготовки к отправке на восстановление госпиталя падре Мануэля Гарсия я мысленно рисовал себе картины, в которых захлёбывался от предвкушения радости наблюдения патологии, про которую я только читал у Дэвида Кристофера «Спутник хирурга в Африке» и у Альберта Швейцера в его «Письма из Ламбарене». Мне хотелось видеть себя именно доктором Альбертом Швейцером или доктором Айболитом, на худой конец.
Одним жарким луандским полуднем, прогуливая своего вельштерьера Люка во дворе университетского госпиталя имени безвременно помершего товарища Америко Боавида, я заглянул в полуразрушенное здание библиотеки госпиталя.