Я никого не хотел убивать - стр. 5
Я внимательно посмотрел на Юрия Александровича и, всплеснув руками, громко произнёс:
– Да кому я рассказываю? Можно подумать, что в этом столь серьёзном заведении никто и ничего не знает о случившемся…
– О чём у тебя с Татьяной Зиновьевной был разговор? – не обращая внимания на очередной всплеск моих бурных эмоций, поинтересовался Кабанов.
– Мне кажется, что подобный вопрос лишён элементарной этики и переходит все рамки приличия! – дерзко огрызнулся я. – Мало ли о чём мы с ней могли болтать?
– А всё-таки?
– Категорически отказываюсь отвечать на подобную тему! – почти выкрикнул я. – Если такой любопытный, пригласи Татьяну Лихачёву сюда в кабинет. В её присутствии, и лишь после того, как она позволит мне рассказать о нашем состоявшемся разговоре, я с превеликим удовольствием изложу его в самых мельчайших подробностях…
Юрий Александрович вновь переложил папку с документами на прежнее место. Потом легонько постучал карандашом по краю стола, затем внимательно посмотрел на меня и отрешённо произнёс:
– Именно в тот день, когда Татьяна Зиновьевна Лихачёва разговаривала с тобой по телефону, она погибла…
Мне пришлось изрядно потрудиться над тем, чтобы я смог достоверно изобразить на собственном лице неподдельное изумление.
– Этого не может быть! – решительно опротестовал я. – Какая-то ерунда…
Я не спешил выразить ни сожаление по поводу её смерти, ни элементарной растерянности. Я вёл себя так, словно на меня внезапно вылили ушат ледяной родниковой воды, и от этого какое-то мгновение я никак не мог сообразить, что происходит. Я даже не сразу решился уточнить, где именно, при каких обстоятельствах, и каким образом она погибла.
– К сожалению, это правда! – тяжело вздохнув, заверил Кабанов.
Ради того, чтобы ещё раз подтвердить мою непричастность к нашумевшему преступлению, я вновь взглянул на Юрия Александровича невинным открытым взглядом.
– Видимо, угодила под автомобиль? – с притворной растерянностью, выдавил я из себя.
– Почему так решил?
– Когда она мне позвонила, то была очень взволнована, хотя всячески пыталась это скрыть. Ничего удивительного, если в таком состоянии решила перейти улицу в неположенном месте.
– Нет. Её убили дома, в собственной коммунальной квартире.
Я продолжал делать вид, будто его трагическое сообщение стало для меня неожиданной новостью. Преднамеренно выдержав паузу, я отрешённо произнёс:
– Так значит, Танечка была одной из тех несчастных женщин?
Кабанов продолжал смотреть на меня глазами горного орла, преследующего потенциальную жертву. Но он и не догадывался о том, что я заранее предвидел ход его мыслей, и заведомо обдумал план своих дальнейших действий. Каким бы я был кретином, если бы начал отрицать свою причастность к телефонному разговору с Татьяной Лихачёвой! Только настоящий идиот мог допустить столь опрометчивый поступок. Даже самый неопытный следователь, обнаружив в одной коммунальной квартире одновременно несколько трупов, в первую очередь затребовал бы в компаниях сотовой связи распечатку всех входящих и исходящих звонков, имеющих прямое отношение к той или иной жертве уголовного преступления. Именно по этой веской причине я не видел смысла отрицать очевидное.
– Ума не приложу, кому и зачем понадобилось её убивать? – почти полушёпотом произнёс я, так и не дождавшись от Юрия Александровича вразумительного ответа на мой предыдущий вопрос. – Когда она позвонила мне по телефону, то кроме незначительных фраз о некоторых изменениях, произошедших в нашей жизни, мы с ней ни о чём серьёзном не упоминали.