Я никого не хотел убивать - стр. 25

Я широко развёл руками:

– Вас обеих послушать, так он вообще деспот! – вступился я за Ивана Никаноровича, не столько ради справедливости, как из-за элементарной мужской солидарности.

– А он и есть деспот! – запальчиво продолжила Инна Алексеевна. – Постоянно ходит как сыч надутый. Вечно чем-то недоволен…

Не только по интонации голоса, но и по одному их взгляду я понял, что обе женщины его недолюбливали, и при первой же возможности были готовы смешать с дерьмом.

– Наверное, часто пьёт и буянит? – не ради личного интереса, а скорее для проформы, полюбопытствовал я.

– Слишком мягко сказано, – взвинченно проговорила Инна Алексеевна. – Он никогда не бывает трезвым. Напьётся, глазищи вытаращит и ничего не соображает.

Она перевела взгляд на Лихачёву и попросила:

– Подтверди, соседушка. Я ведь права?

– А кто в этом сомневается? – парировала Татьяна – Пьёт беспробудно, но, что самое интересное, всегда при деньгах.

– Много денег? – некорректно, но с определённой заинтересованностью спросил я, учитывая, что для кого-то сто рублей огромная сумма, а для кого и миллиард долларов ничего не значит.

– Нам с вами такие не снились! – почти в один голос ответили женщины.

– Где работает?

– В том-то и дело, что нигде…

– Так не бывает, – возразил я. – Если человек совершенно ничего не делает, то никаких денег у него быть не может. Даже самые опустившиеся бродяги, живущие в подвалах, встают рано утром и ради скудного пропитания роются в мусорных баках.

– Наш сосед не такой, – опять высказалась Инна Алексеевна. – Всегда опрятно одет, да и пьёт только марочные вина или дорогой коньяк. В крайнем случае, водку, но, опять-таки, очень дорогую.

– В таком случае, если Иван Никанорович, как вы обе только что заявили, имеет солидный доход, то значит, он всё-таки непременно где-то и чем-то занимается, – резонно подметил я.

– Целыми сутками околачивается на железнодорожном вокзале, – сказала Лихачёва.

– Наверняка не ради того, чтобы украсть чемодан у зазевавшегося пассажира? – спросил я.

– Конечно же, нет. Имеет связи с кассирами, и за определённые проценты приобретает дефицитные билеты на поезда дальнего следования, – пояснила Безымянная. – Если не ошибаюсь, берёт за услугу тысячу рублей…

– За каждый билет?

– Разумеется! А иначе откуда у него такие шальные деньжищи?

– Иногда он ещё проворачивает валютные махинации, – добавила Татьяна.

Моё сердце бешено заколотилось. Мысль о чужом богатстве затмила разум.

– Фарцовщик… – подытожил я. – Вероятно, не брезгует распространением наркотиков?

– Этим он вряд ли занимается! – мгновенно опротестовала Инна Алексеевна.

Она прямо-таки впилась в меня глазами.

– Откуда у вас такая непоколебимая уверенность? – крайне заинтересованно спросил я.

– Много лет живу с ним в одной квартире. Рано или поздно, всё равно бы заметила…

– Тоже на этот счёт ничего плохого сказать не могу, – честно призналась Лихачёва. – Он увлекается спиртными напитками, но не наркоман.

Со следующим вопросом я обратился непосредственно к Инне Алексеевне Безымянной:

– Татьяна Зиновьевна утверждает, что не видела вашего соседа более двух суток. А вы, Инна Алексеевна, когда встречались с Иваном Никаноровичем в последний раз?

– Наверное, так же. Дня два или три назад… – озадаченно ответила она.

Мне непроизвольно показалось, что, наряду с Лихачёвой, она пытается скрыть от меня более точную информацию. Но и заподозрить обеих женщин в обоюдном сговоре я тоже не мог.