Я ничего не должна тебе, мама. Когда материнская «любовь» становится клеткой… - стр. 8

Ей бы сейчас почитать любимую английскую классику – что-то вроде Джейн Остин или Шарлотты Бронте, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. Но вместо этого приходилось углубляться в научную литературу. Маргарита всегда старалась держать планку – быть на высоте как в профессии, так и в жизни. Даже если это стоило ей личного комфорта.

Страницы перелистывались почти машинально, а мысли снова и снова возвращались к сыновьям. Она закрыла глаза, чувствуя, как усталость наконец берет верх, и тихо вздохнула. Завтра – новый день. А когда-нибудь они снова будут вместе.

Ночь прошла беспокойно. Маргарита ворочалась в постели, ее одолевали воспоминания. Перед глазами то и дело возникали улицы родного Златоуста и лица сыновей, которых она оставила. Ей казалось, что развод, последовавший за ее изменой, не просто пошатнул семейные устои, но разрушил тот маленький островок надежды на светлое будущее, о котором так часто твердила мама.

– Стерпится – слюбится, – были ее любимые слова, которыми она заканчивала любой разговор о ее отношениях с нелюбимым мужем. В пример она всегда приводила свой брак с отцом, в котором на протяжение многих лет несла роль жертвы.

Маргарита бывало и хотела возразить, что такой брак всегда обречен на провал, но, как послушная дочь, молчала. Может быть, мама знала лучше. Может быть. По крайне мере в это очень хотелось верить той, кто жил в браке, лишенном любви и даже какой-то дружеской привязанности. Отношения с мужем больше напоминали юридические обязательства: заработать на жизнь, накормить, одеть, вырастить и дать образование детям. А любовь у каждого была на стороне. Маргарита была уверена, что и муж ей изменял. Но это ее совсем не волновало.

Даже сейчас, когда виновницей распада семьи выставили ее. Она была огорчена, что не оправдала маминых надежд, что рассталась с детьми, но остальное совсем не задевало. Да, брак распался, но была ли в этом ее вина? Ведь виноваты всегда двое.

Размышляя об этом, она сжала подушку, пытаясь заглушить тоску. Сон медленно подкрадывался, погружая в дебри пережитых воспоминаний.

Проснулась она только к обеду. Голова была тяжелой, а мысли такими же мутными, как и утренний свет, пробивавшийся через шторы. Из кухни доносились приглушенные звуки – Стас уже вернулся с ночного дежурства. Маргарита слышала, как он возится с посудой, готовя обед.

Она приняла душ и вышла на кухню. Стас сидел за столом, накрытым простой, но аккуратной сервировкой.

– Садись, – сказал он, указывая на стул. – Поешь, а потом поговорим.

Она послушно села, чувствуя, как напряжение нарастает. Стас был человеком прямым, и его серьезный тон не оставлял сомнений.

– Маргарита, – начал он, когда обед был почти закончен. – Я хочу предложить тебе кое-что важное.

Она подняла на него глаза, чувствуя, как сердце начинает биться чаще.

– Если ты не готова к отношениям, давай заключим фиктивный брак, – сказал он спокойно, но твердо. – Это даст тебе защищенность. У тебя будут все условия, чтобы перевезти детей. Я помогу.

Маргарита замерла. Ей было 36 лет, а этот мужчина, старше почти на 20, годился ей в отцы. Как к отцу она к нему и относилась, пока однажды не позволила нарушить эту границу, поддавшись какому-то необузданному желанию. Причиной всему была тоска по детям, потопляемая в бутылке вина, после которой принципы дружбы и рабочей субординации утонули там же.