Я (не) ведьма - стр. 23
- Вот и Кирия, - сказал он с преувеличенным удивлением. – Зачем только она туда забралась, скажите на милость?
- Отсюда лучше видно, отец, - сказала я. – Прошу простить меня за самовольство.
Я говорила, а сама не могла оторвать взгляда от золотого венца, горевшего на солнце. И такое же солнце – обжигающее, радостное – зажглось в моем сердце.
Венец покачивался на древке копья, подплывая все ближе, и это казалось чудом. Краем глаза я заметила, как закусила платочек леди Рюген, и сразу почувствовала себя королевой. А что? Чем я хуже Ольрун и Стеллы? Почему бы не признать первой красавицей меня? Тем более, что первый рыцарь турнира решил, что я – его судьба и предлагал мне руку и сердце.
И ведь он даже разузнал, кто я, хотя вчера и имени не спросил. Значит, чудеса случаются на свете. Вот именно так – приехал неведомый принц из далекой страны, победил всех рыцарей на турнире и захотел в жены меня. Меня – незаконнорожденную, нелюбимую королевскую дочь, бесприданницу, девицу в потрепанных туфлях.
Все смотрели на меня, и это было… восхитительно. Я не удержалась и скосила глаза на королевскую ложу – один вид ошарашенных сестер и мачехи, бледной, как смерть, доставил мне огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Я честно попыталась вспомнить о добродетели всепрощения, но солнце так ликующе играло на золотых пластинах венца - что я послала в тартарары все мысли о прощении.
Это был мой триумф, и надо наслаждаться им, а не переживать по поводу посрамленных красавиц-сестер.
Золотой венец покачивался совсем рядом, я сняла его с древка копья и надела на голову. Зрители взорвались приветственными криками, а я сделала в сторону рыцаря полупоклон, в полной мере ощущая тяжесть золота – теперь так же, как и Стелла, я не могла наклонить голову, и вынуждена была держаться очень прямо.
Фанфары трижды протрубили в мою честь, а отец хлопал в ладоши с таким рвением, будто я и в самом деле была его любимой дочерью.
- А сейчас награда и для вас, сэр Эдейл! – воскликнул он, когда восторги немного поутихли. – Просите! Любое желание!
Мачеха бросила на него быстрый взгляд, но тут же опустила ресницы, хотя губы ее сжались в узкую полоску.
Зрители притихли, ожидая, что скажет победитель.
Я хотела сесть обратно на скамью, но ко мне подбежали личные служанки мачехи, подхватили под локти и со льстивыми улыбками повели в сторону королевской ложи, где мигом освободилось плетеное креслице.
Рыцарь молчал, пока я не села рядом с сестрами. Я следила за ним и заметила странное – он передал копье оруженосцу и одним движением пальцев оторвал мою пряжку с перчатки. Оторвал напрочь, даже не глядя, каким-то чудом порвав вощеные нити.
- Просите, добрый сэр! – великодушно разрешил отец.
- Если мне позволено, - сэр Эдэйл говорил громко, но смотрел куда-то поверх головы моего отца, будто ворон ловить собирался, - я прошу старшую дочь вашего величества, по поручению моего господина – Чедфлера Сомареца, короля Баллиштейна. Прошу от его имени и для него - руку и сердце леди Кирии Санлис.
Вслед за словами сэра Эдейла в королевской ложе повисла тяжелая тишина. Только придворные, сидевшие далеко, возбужденно зашептались. Стелла ахнула, словно ее укололи булавкой в бок, но леди Готшем даже не посмотрела в ее сторону. Наверное, ее, как и меня, оглушили слова «король Баллиштейна».