Я не умею прощать! - стр. 2
Голова болела так, словно в нее налили расплавленный свинец. Даже глаза открыть было невыносимо больно. Вязкая горечь уже подступала к горлу. Превозмогая себя, Таня поднялась на четвереньки и поползла. Рядом кто-то завозился и сонно забормотал. Руки нащупали край постели. С трудом придав себе вертикальное положение, женщина нашла дверь и вышла. Где-то должен быть туалет, знать бы где. Благо свет в коридоре горел, заветная дверь нашлась наконец, и Таня склонилась над унитазом.
Чтобы немного прийти в себя, она опустилась на край ванны и вдруг увидела в зеркале собственное отражение. Лучше бы не видела. По всему бледному телу были видны следы чужих рук. «Боже мой, что я здесь делаю? Что произошло? Где я? С кем?» – подумала Таня, но даже такая попытка разобраться в ситуации вызвала лишь очередной приступ тошноты.
Когда уже, казалось, желудок вывернулся наизнанку, невыносимо захотелось пить. Она напилась прямо из-под крана, теперь вялые мысли приобрели некоторую направленность. Отрегулировав душ, Таня стала под упругие струи и только теперь начала что-то вспоминать.
Да, вчера она развелась с мужем. С человеком, рядом с которым прожила двадцать пять невыносимо долгих лет. Наконец она обрела полную свободу, и выходит, тут же ею воспользовалась на всю катушку. Если бы не Лорик со своим предложением отметить знаменательное событие в ресторане, такого бы наверняка не случилось. Непрерывный, двадцатипятилетний конфликт разрешился вчера. Навсегда! Прямо там, в зале суда, она едва не расцеловала своего теперь уже бывшего мужа.
Все, больше не нужно будет терпеть его выходки, не нужно будет смотреть на его вечно недовольную физиономию. Она свободна! Главное, он не станет больше читать ей нравоучений, что должна делать жена. Со вчерашнего дня она уже не жена, а совершенно свободная женщина, и он ей не указ. Хотя нужно признать, что последние лет пять он ничего ей уже не читал, скорее вообще не замечал. Конечно, заботился по-прежнему. Но так, на уровне собаки. Даже еще хуже, потому что с собакой он разговаривал, а с ней нет. Впрочем, нет, он не молчал, но отвечал на ее вопросы так односложно, что больше ни о чем спрашивать не хотелось. И плюс ко всему эта бесконечная череда любовниц! Что он находил в этом занятии, непонятно. Вчера она доказала ему, что ей тоже все позволено. Да! Да, черт возьми! Она провела эту ночь с мужчиной, совершенно чужим, незнакомым, и пусть ей сейчас плохо, но вот только очень жаль, что он об этом ничего не узнает! Он все время говорил ей, что постель в супружеской жизни необходима, вот она прошла через постель – и что? А то, что теперь стыдно и больно. И противно, и следы чужих рук по всему телу и там, внутри, словно бы горит огнем, и на душе гадко, будто ее окунули с головой в омерзительные помои.
Она с остервенением терла и терла мочалкой свое поруганное тело, а слезы текли из глаз и не хотели никак останавливаться.
Таня быстро оделась в то, что нашла из своего, хотя на блузке недоставало половины пуговиц, а белья не осталось вовсе, лишь клочья кружев валялись там и сям. Пока она одевалась, удалось вспомнить, что приехала она сюда не одна, а с Лориком. Найти бы ее и бежать! Бежать отсюда домой, и как можно быстрее.
Лорика она нашла мирно спящей в объятиях такого же молоденького парнишки, как и тот, что остался в другой комнате. Осторожно, чтобы не разбудить парня, Таня растолкала подругу и чуть ли не силой вытащила в коридор. Голая Лорик зябко поеживалась и все порывалась вернуться обратно в теплую постель. Но иногда Татьяна бывала неумолимой. Подруге ничего другого не оставалось, как одеться и вместе с Татьяной выбраться из дома. Сверкающее июньское солнце только вставало над городом.