Я (не) твоя рабыня - стр. 33
Вита перечитала получившуюся статью, шестую за последний месяц, посвященную Благополучному в рамках их неблагополучного соглашения. Серия начиналась с фирмы, занимавшейся организацией похорон для неимущих. Вечерние фото, сделанные на кладбище, получились такими, как надо. Простые, но добротные памятники и ограды навевали печаль и напоминали о бренности бытия. Серые сумерки, окутавшие могилы добавляли нотку жути. Текст Вита постаралась сделать без лишнего пафоса, подав все, как внезапное открытие, мол, есть и у Харона намек на сердце. Подписчики приняли статью сдержанно, но обошлось без срача на несколько тысяч постов. И на том спасибо.
Несколько статей были посвящены благотворительным фондам и социальным стройкам «Мульцибер» (Вита думала, что это одна из схем по отмыванию денег). Приходилось лить розовую воду и надеяться, что подписчиков от нее не стошнит. Надежды оказались напрасными.
Месяц назад соцсети утонули в постах о том, как Благополучный купил квартиру для ветерана, которого обманули черные риелторы. На фотографиях, сделанных пиарщиками, сгорбленный старичок с грудью, увешанной орденами, пожимал руку Филиппу в деловом костюме от Бриони. Старик плакал, а Филипп сочувственно положил руку ему на плечо. Вита обсосала и этот набивший оскомину сюжет.
Дочитав заключение, Вита пожалела, что рядом нет тазика – от отвращения к себе хотелось блевать. Столько сиропа и патоки она не разливала ни в одном тексте. От розовых соплей можно было поскользнуться и увязнуть в болоте из откровенной лжи и недомолвок. Только часть про детдомовцев получилась искренней, как и фотографии детей. Выбрать подходящие оказалось сложнее, чем она думала.
Около двух часов Вита рассматривала фотографии. От одной, где Филипп нес на плечах щербатого мальчишку с перепачканной шоколадом мордочкой, Вита не могла оторваться несколько минут. Она увеличила изображение. Камера поймала совершенно другого человека. Не мог этот мужчина с теплыми лучиками морщинок в уголках глаз от озорной улыбки, быть тем бандитом, что вторгся в ее жизнь и заставил спать с ним.
Разве могли эти губы приказывать или унижать?
В него было так легко влюбиться, доверить жизнь и ответить «Да» на самый важный для девушки вопрос. И от этого противоречия в сердце Виты вместе с горечью и страхом росла невыразимая печаль. Он мог растопить лед, сковавший ее душу. Но был ночным кошмаром. Монстром из сказки про алый цветок. Однако в чудовище его превратила не злая колдунья. И расколдовать его никому не удастся, потому что нельзя снять заклятие, которого нет.
За окном царила глубокая темнота. Вита закончила редактировать и вычитывать текст, убрав излишнюю сопливость и канцелярщину. Часы в углу монитора показывали половину третьего утра, когда Вита скинула готовую статью девушке из маркетингового отдела «Мульцибера», поставив Филиппа в копию.
Вита публиковала статьи после того, как ножницы цензора вырезали все, что могло повредить имиджу компании. Иногда возвращалось настоящее решето, в другой раз – простыня с одами Благополучному. Вита не знала, что хуже. Реакция подписчиков на решето была сдержанная, а вот за одами следовали отписки с характерными комментариями. В самых мягких ее называли «проституткой» и «продажной шкурой», в самом жестком предположили, что язык у нее коричневый, так глубоко она им залезла в зад Благополучного. Почти угадали, ошиблись только в том, что язык у нее белый от его спермы. И возразить нечего, она и впрямь стала проституткой.