Я (не) твоя рабыня - стр. 12
Но если она солгала…
Филипп нахмурился.
Если она солгала, то вчерашняя ночь ей покажется полной нежности и любви.
Филипп придирчиво осмотрел Виту. Правильные черты лица, пухлые губы, золотисто-русые волосы, ниспадающие на плечи мягкими волнами, высокая грудь, тонкая талия, чуть широкие бедра, округлая упругая задница. И серые, как у него глаза. Но если его – отливали оружейной сталью, то ее – напоминали готовое разразиться дождем небо.
Одета, как дешевка, с такой в свет не выйдешь.
Филипп нажал на кнопку селектора. Вита осторожно подошла к ванной комнате. Ее щеки вспыхнули, когда он попросил Алину раздобыть для своей новой шлюхи «что-нибудь приличное».
– Платье выкинь в урну, мои женщины не ходят в барахле с рынка, – бросил он Вите, до того как дверь закрылась.
– Сделаю все возможное, Филипп Игоревич. «Гермес»? – щебетала по громкоговорителю референт.
– Да, и не забудь про украшения, что-нибудь изящное, но неброское, как тогда Томе. Ей понравилось.
– Хорошо, Филипп Игоревич, занимаюсь.
Вита разглядывала стены огромной ванной комнаты, со стыдом думая, как недавно извивалась от наслаждения в руках архитектора Дьявола. Взгляд скользил по черному мрамору с белыми прожилкам. Следя за переплетением белых нитей в камне, Вита постепенно приходила в себя. Комната по роскоши не уступала термам императоров древнего Рима. В центре располагалось вмурованное в пол джакузи, размером с небольшой бассейн. Вдоль правой стены – тумба с тремя раковинами-чашами из слюдяного стекла, в левом углу – душевая кабина, в правом – унитаз и биде.
Расстегнув молнию на спине, Вита зябко поежилась. Хотя в ванной было тепло, холод сковал тело. Казалось бы, за минувшие сутки она вытерпела столько унижений, что такая мелочь, как критика платья не должна задеть. Но задела, а от воспоминания о спице, оставшейся лежать на столе, свело живот. У нее не было и тени сомнения, что слова Филиппа не просто угроза. Чего она и впрямь не понимала: почему он решил с ней позабавиться, а не убил сразу. Столько всего ему сошло с рук, что убийство блогерши растворится среди прочих преступлений и его никто не заметит. Подписчики найдут другие интересы, даже Глеб и Тоня перестанут искать ее со временем. Родителям на нее наплевать, для них она давно мертва.
Вита улыбнулась отражению в огромном зеркале над раковинами, в поисках поддержки. Улыбка выглядела жалко. Лицо бледное, под глазами синяки и мешки после ночи без сна, тушь растеклась от слез. Дешевка и трусиха. Стоило настоящим бедам постучаться в дверь, как все клятвы и обещания быть сильной и помогать другим пошли прахом.
Хватило небольшого нажима, и она сломалась. Рыдания скрутили пополам, Вита тяжело осела на пол. Какой дурой она была все это время, лезла в пекло, не думая о последствиях, и ради чего? Благополучного боялись даже криминальные авторитеты, а она такая смелая пыталась победить с помощью слов. Ночи за ноутбуком. Дни, когда она пряталась по закоулкам, пытаясь записать на камеру доказательства. И все для того, чтобы вчера раздвинуть перед ним ноги, сегодня задрать платье и ласкать себя у него на глазах, а потом извиваться как сучка в течке, когда он запустил руку ей между ног.
Острое, как осколок бутылки, чувство вины вспарывало вены, выпуская наружу горечь. Ненависть и презрение к себе вгрызались в сердце тупыми железными зубами и перемалывали то, что еще оставалось в ней от прежней Виталины Чеховой, доморощенного детектива в поисках справедливости. Данила Багров ошибался. В правде нет силы. Сильным всегда остается только зло.