Я (не) согласна - стр. 35
- Стой ровно, - Дамир присел у моих ног и жесткими цепкими пальцами ощупал мою щиколотку, заставляя меня шипеть сквозь зубы от боли. - Перелома нет. Растяжение. По лестнице тебе не подняться. Я отнесу.
- Чего? - вытаращила глаза я. - Вот еще выдумали! Дайте опереться на вас, и я допрыгаю.
- Мне некогда с тобой возиться, - буркнул блондин.- Дотащить быстрее. Пришлю тебе лекаря.
Не слушая никаких возражений, он подхватил моё тщедушное тельце и легко отнес меня наверх, но не в мою каморку, а в свой кабинет, где опустил в кресло.
- У тебя, кстати, грудь развязалась, - небрежно заметил он. - Помочь перетянуть, или сам справишься?
Я с недоумением поглядела в его равнодушное лицо и опустила глаза на грудь. Повязка сползла вниз, на живот, край ее предательски свисал из-под рубахи. Сквозь мягкую ткань четко виднелись контуры груди и даже острые, съежившиеся соски. Я в ужасе прикрыла грудь и уставилась на хозяина.
- Помочь? - повторил он.
- Н-не надо, - выдавила я.
- Ладно, - кивнул он. - Жди лекаря, пока не вставай на ногу. Вот, не сиди без дела, разбери почту.
Он практически без усилий подвинул к креслу письменный стол и, увидев, что я вполне дотянусь до корреспонденции, кивнул и вышел.
Я ничего не понимаю! Он что, знал, что я женщина? И как давно? Или это просто самообладание такое? Некоторое время я сидела, тупо уставившись на стол, заваленный бумагами, а потом, пожав плечами, заново перевязала грудь и придвинула первое письмо. В конце концов, меня пока не уволили, надо работать.
Письме этак на десятом меня накрывает. Он. Знает. Что. Я - женщина. А что, если он знает и всё остальное? Я умру от страха и любопытства, если с ним не поговорю.
Осторожный стук в дверь прерывает мои страдания.
- Ну, Стёпа, показывай, что случилось. Ты у нас ходячее несчастье! Дамир сказал, что ты с лестницы грохнулся? Как хоть умудрился?
- Да я и сам не знаю, - с готовностью отодвигаю я документы. - Задумался. Споткнулся о кошку.
- Вечно ты в облаках летаешь, мой мальчик, - вздыхает Влас Демьянович. - Смотреть под ноги надо.
Он ошупывает мою ногу так же тщательно, как это делал Дамир. Только от его пальцев расползаются не сладкие мурашки, а холод. Будто лед приложили. Нога онемела, я совершенно не чувствую, как лекарь накладывает тугую повязку.
- Вот и всё, - радостно объявляет Влас Демьянович. - Дня два не беспокоить. Передвигаться недалеко и с тростью. А потом можно и верхом. Повязку не трогай, не мочи, понял? Я сам зайду и сниму.
- Понял, - с готовностью киваю я. - Спасибо вам.
- Из спасибо шубу не сошьешь, - едко напоминает лекарь. - С твоего хозяина шесть серебрушек.
Я присвистываю: да это же грабеж! За пять минут работы он получит столько же, сколько я за две седмицы! Сколько я не получу за две седмицы, учитывая мои штрафы. Отчего я маг воздуха, да еще посредственный? Впрочем, не стоит завидовать другим, у меня много самых разных талантов. И одним из них мне предстоит воспользоваться еще не раз.
Из кучи писем руки сами собой выхватывают знакомый серо-зеленый конверт. Сердце внезапно начинает колотиться так, что приходится замереть, закрыть глаза и сосчитать минимум до тридцати. Конверт вскрыт, и это радует. Будь там что-то действительно страшное для меня, Дамир бы сказал. Или нет?
Дрожащими пальцами извлекаю гладкий плотный лист бумаги. На миг, не сдержавшись, подношу письмо к носу. Оно пахнет дорогими чернилами и хорошей бумагой. От запаха любимых рук ничего не осталось.