Я (не) согласна - стр. 20
Я закрыла глаза, вознесла про себя молитву Пресветлой Матери - монастырские привычки не желали исчезать - и, покопавшись в мешке, извлекла большую иглу и катушку шелковых ниток.
"Мне этот мужчина никто, - повторяла я про себя, отгрызая зубами кусок нитки и засовывая ее в фляжку. - Его боль - не моя боль."
Пропитав нить вином, я вдела ее в иголку и примерилась. Не выдержав, хлебнула из фляги, закашлялась, и, пока в груди разливался огонь, воткнула иголку в живую плоть. Разумеется, я умела шить, штопать и вышивать. Наложить ровный шов оказалось не так уж и сложно, особенно если учесть, что мой пациент сидел ровно и не издавал никаких звуков, только еле слышно задерживал дыхание. Завязав узел на нитке, я аккуратно убрала иголку, щедро полила рану из фляги и нагло выпила остатки браги. После этого я позволила себе застучать зубами и утереть злые слёзы.
- Степан, ты молодец, - похвалил меня Дамир. - Для твоего возраста справился великолепно.
- Какого моего возраста? - обхватила себя руками я, сжавшись в комочек. - Мне шестнадцать. Я взрослый.
- Я думал, что меньше, - удивился блондин. - Все равно... молодец. Мужик.
Добрые слова меня приободрили, я действительно почувствовала себя героиней. Вот так всегда - не выношу, когда меня ругают, а от похвал просто расцветаю. Монахини это быстро поняли и вили из меня веревки.
- Стёп, - вкрадчиво начал Дамир. - А ведь в деревню тебе придется ехать.
- С чего бы это?
- Талли не ездок, и бросить тебя с ним и разбойниками - слишком жестоко. А помощь привести нужно.
- А что я с этого буду иметь? - на всякий случай уточнила я.
- Чистую совесть, - не задумываясь, ответил мужчина.
- Ловко придумали, - обрадовалась я. - А если я просто свалю с вашей лошадью?
- А я тебя из-под земли достану, - пообещал Дамир. - Правду говорю. Да и ты не такой.
- Больно вы знаете, какой я, - ворчала я, седлая лошадь.
Найдет он. Если уж я от отца удрать смогла, от тебя и подавно уйду. Как в детской сказке про пряник: и от рыси ушел, и от волка ушел, да... Выпитый алкоголь будил во мне совершенно безумную Стефу. Я уже испытывала это состояние однажды. Жаль, что покрасоваться было не перед кем. И борделя в деревушке, к которой я приближалась, тоже не было. А то я б заглянула.
- Эй, человек, - окликнула я бородатого мужика. - Кто у вас тут главный? Там на дороге на кнеса разбойники напали, ранили. Помощь нужна. Лекарь и повозка.
- Лекаря у нас нет, - развел руками мужик. - Надо в город посылать. А повозка будет, уважаемый. Сей момент, старосту кликну.
- За лекарем пусть кто-то немедленно выедет, - скомандовала я. - А пока... хоть кто-нибудь есть? Знахарка? Коновал? Да хотя бы повитуха?
- Знахарка имеется, - кивнул человек, не двигаясь, впрочем, с места.
- Живо! - громким голосом крикнула я. - Кнес за всё платит золотом! Вот за телегу и лекаря задаток.
Показала ему двойной империал. Очевидно, тут хорошо знали его ценность: еще бы, за такую монету менялы двадцать златых дадут. На эти деньги можно целый трактир купить. Ну хотя бы половину... Сразу и забегали: телегу с сеном пригнали, мальчишку за лекарем отправили, знахарка прибежала. С мужиками я не поехала - что мне там делать? Помощи от меня немного. Отправилась на постоялый двор (все же деревня вдоль дороги, как без него), сняла две лучших комнаты и заказала себе еды. Никакой империал я, разумеется, отдавать не собиралась. Не хватало еще за господина Ольхова расплачиваться. И вообще ни за что платить не стала: Дамир Всеславович мне теперь по гроб жизни должен.