Я (не) сделаю больно - стр. 12
Я ведь слышала, как профессор назвал его Николасом. И все-таки когда это имя произносит Сэм, мне становится интересно, почему она считает, что его появление будет веселым?
Жутким, да. Тут я согласна.
Потому что мне становится жутко каждый раз, когда я его вижу, и объяснений собственным чувствам так и не нахожу. Но Саманту позабавило его появление на лекции, а значит, она что-то знает.
Мне любопытно, не спорю, но я держу язык за зубами, потому что опасаюсь, что мой интерес к нему может вызвать ответное любопытство уже у подруг. Выручает Эми. Ей, оказывается, тоже интересно, что именно о Николасе Харте знает Сэм.
– Кто он такой? – спрашивает Эми, прикрывая рот ладошкой. Может показаться, что ей действительно хочется знать всё о Харте, но я замечаю, что Эми на самом деле просто зевает.
Саманта немного крутится на месте – оглядывается по сторонам. Когда убедившись, что нас не подслушивают, вновь наклоняется к центру стола и произносит:
– Его мать пользуется услугами моей матери.
Я удивленно смотрю на Сэм. Та поясняет:
– Вы же знаете, что моя мама владеет рекламным агентством.
Мы киваем.
– Так вот, – Саманта подпирает подбородок рукой, – его мать зовут Элизабет Харт. Она актриса, певица, модель. Ну, в общем всё в одном флаконе. Даже пару книжек написала. К моей матери Элизабет Харт обращалась как раз для продвижения новой книги. Тогда-то я узнала, кто она такая. Ну, – Сэм усмехается, – подслушала разговор родителей.
Оказывается, мать Николаса Харта долгое время была любовницей одной очень известной в нашем городе личности. У меня даже мурашки по телу бегут, когда Сэм называет его имя.
– Роберт Рамзи.
– Тот самый? – пищит Эми.
Сэм шикает на нее, но отвечает утвердительным кивком.
У меня в горле першит.
– Он даже чуть жену свою не бросил ради Элизабет, – продолжает шептать Сэм, то и дело поглядывая по сторонам. – Но вроде папаша Рамзи одумался и семью сохранил.
– Получается, что сучка Крис…
– Тс-с-с, – шикает Сэм, с упреком глядя на Эми. Еще не хватало, чтобы кто-то из подружек или сама Кристина нас услышали.
– Получается, что они того самого?
– Ага, едва не породнились. Но насколько мне известно, она, – произносить ее имя незачем, ведь мы все понимаем, что речь идет о Кристине, – не ладит с ним, – а это намек на Николаса Харта.
Я задумываюсь над словами подруги. Получается, что Кристина ненавидит Николаса за то, что его мать чуть не разрушила ее семью. О том же самом думает Эми, задавая следующий вопрос:
– А они, случаем, не родственники?
У меня подскакивает сердце, стоит только представить, что между Кристиной и этим мрачным типом есть что-то общее.
– Ты хочешь сказать, не брат и сестренка ли они?
Эми кивает. Я же замираю, жадно прислушиваясь к каждому слову подруги, которая, как оказывается, настоящий кладезь информации.
– Неа. Насколько мне известно, у него папка – какой-то режиссер. Правда, сына своего он не признал, потому что там есть своя семья, и внебрачный ребенок ему не нужен.
В горле собирается комок.
Саманта так легко рассуждает о чужих судьбах, будто пересказывает какой-то мыльный сериальчик с затертым до дыр предсказуемым сюжетом. Но ведь за ее словами скрываются чьи-то жизни.
На миг мне становится обидно за Николаса. Но лишь на миг. Потом я вспоминаю, как меня трясет лишь при одном взгляде на парня, что отбрасываю непрошеные мысли. И с чего мне переживать за него? Сам разберется в своей жизни, не маленький же!