Я (не) буду тебе женой - стр. 25
На словах оно тоже подразумевалось, но позже, не в самый разгар курортного сезона и когда немного отпустят текущие дела. Но теперь Илана сомневалась, что оно вообще состоится. Если честно, она и сказать бы точно не могла, желает ли куда-то ехать. Разве только вернуться назад, домой, в свою комнату, родную, знакомую, милую. А та, в которой она находилась сейчас, была абсолютно чужой. Хотя ей уже выделили часть гардеробной, в которой висело несколько кофров с её одеждой, пока ещё не всей, да возле стены стояли пока ещё неразобранные коробки и чемодан с её вещами.
По крайней мере завтра ей будет чем заняться — разобрать их, дождаться, когда довезут остальные, разложить по местам. Ещё должны доставить туалетный столик. Здесь для него как раз найдётся место.
Только… почему она думает об этом сейчас, сидя на краешке кровати? Чтобы не думать о другом несмотря на то, что оно беспокоит и волнует гораздо больше? А Глеба опять нет, хотя во флигель они пришли вместе.
Он остался внизу, а Илана сразу поднялась наверх. Она просто безумно устала — и не только физически, эмоционально гораздо сильнее — и сейчас с огромным удовольствием вообще не думала бы ни о чём, а просто завалилась бы спать. Но…
Она вздохнула, поднялась, выйдя из спальни, хотела направиться прямиком вниз, на первый этаж, но увидела, что дверь соседней комнаты приоткрыта, а она точно закрывала её, когда искала мужа. Значит, скорее всего, сейчас он там.
Ну да, так и было. Глеб стоял у окна, упираясь руками в подоконник, смотрел в темноту, но, услышав её шаги, обернулся, разочарованно констатировал:
— Опять ты.
А кого он ждал?
Муж оглядел её с головы до ног.
— А почему до сих пор в этом платье? Собираешься до конца жизни носить, не снимая?
Она бы давно от него избавилась — и легла бы спать, никого не дожидаясь — но в этом и заключалось «но».
— Тут застёжка на спине. Мне самой не расстегнуть. Не получается.
Глеб усмехнулся, качнул головой.
— Ну хорошо. Иди сюда. — А когда Илана приблизилась, распорядился. — Разворачивайся.
Она прекрасно чувствовала и его дыхание у себя на волосах, и как он возился с каким-то невероятным количеством похожих на жемчужинки маленьких пуговиц, обхваченных тугими петлями. Раз десять чертыхнулся, раздражённо вывел, что тому, кто это придумал, следовало голову оторвать.
Но был бы он трезвый, наверняка быстрее бы справился.
Пару раз он дотронулся горячими пальцами до её спины, но, наверное, даже не заметил, зато Илана едва не вздрагивала от каждого его прикосновения. Или всё-таки вздрагивала? Потому что Глеб сначала сообщил:
— Уже почти всё. — А потом громком хмыкнул, поинтересовался: — А чего тебя так трясёт? Опять замёрзла? — И, положив ладони ей на плечи, отчего Илана снова вздрогнула, таинственно прошептал, наклонившись к уху: — Или уже не терпится?
— Что не терпится? — растерялась она, не только от непонятного вопроса, но и от жара, лежащих на её плечах ладоней, от собственных мыслей и от его близости.
Глеб убрал одну руку, подцепил пальцем прядку её волос, заправил за ухо, наклонился ниже, сильнее опаляя дыханием и почти касаясь губами
— Ну как же? Исполнить супружеский долг. В первую брачную ночь. Всласть покувыркаться. — Он выпрямился, отстраняясь, и голос сразу изменился, стал холодным и жёстким. — Разве ты не поэтому сюда притащилась? Со своей застёжкой. — А потом крепче стиснул пальцы, развернул лицом к себе, сощурившись, пристально уставился в глаза. — Тебе как больше нравится, детка? Снизу? Сверху? — Ладонь сдвинулась с плеча вверх, скользнула по шее, коснулась подбородка. Большой палец лёг на губы, надавив на них, смял. — Или для начала сделать мужу приятное?