Я намерен хорошо провести этот вечер - стр. 14
Вконец раздавленный злою судьбой, бреду дальше. Мимо сочинителя героических эпосов, он повесился, мимо брата железного наркома – отравился, мимо жены кровавого диктатора – пустила себе пулю в лоб. Их изваяния крепки и незыблемы, как зубцы крепостной стены. На пути вырастает гранитный человек в клоунском облачении. Он выходит из скалы и никак не может высвободить ногу, увязшую в сером камне. Я останавливаюсь.
Почему его нога вязнет в камне? Почему он так похож на монстра? Ведь он смешил людей на арене, был человеком, при чем тут эта глыба… По спине пробегает холодок, я медленно оборачиваюсь. Лучшие умы, сердца и руки державы обступили меня. Отовсюду прут генералы и адмиралы, надвигаются академики и членкоры. Именитые деятели искусств щерятся, натягивая поводки. Я бегу, а заслуженные учительницы шипят вслед.
Возможно, все к лучшему. Может быть, мои родственники не недоделали чего-то, а наоборот, чего-то не совершили и потому покоятся далеко отсюда. Судьба, пожалуй, распорядилась правильно, избавив меня от искушения упокоиться здесь.
У ворот я останавливаюсь перевести дух и напоследок разглядываю случайный памятник. Я испытываю превосходство, стоя над некогда влиятельным человеком, лежащим теперь в земле у моих ног. Я нахально сметаю снежок с его мраморной головы и с железных букв имени. Но все имя очистить не получается, я не дотягиваюсь, мешает лужица талой воды. Я ухожу без сожаления, так и не узнав, кого похлопал по лысине. Он укоризненно сверлит мне спину каменными глазами, оставшись наедине со своим чопорным величием, а я спешу за ворота, подальше от этого некрополя чужих мне людей. Чужих отныне.
Напоследок я оборачиваюсь бросить последний взгляд. Из длинного автомобиля выходит юноша в элегантном пальто. В его руках четыре алые розы.
Я еще долго стою и смотрю ему вслед, хотя автомобиль укатил и только ветер гонит снег над тротуаром.
Аллергия на мандарины
Мы с Витькой выпивали в детском садике возле дома. Обыкновенный загончик, наполненный сооружениями, полезными для детского развития. Раскрашенные автомобильные покрышки, наполовину вкопанные в землю, визжащие качели, деревянный медведь в человеческий рост с изуродованной мордой. Ничего не изменилось с тех пор, как мы ходили в этот садик воспитанниками, а после – на пьянки. Я так и не понял предназначения цветных покрышек, а медведь по-прежнему тревожил мою совесть. Лет десять тому назад я своими руками выломал ему нос, поддавшись подростковой страсти разрушения. Медведь смотрел на меня с молчаливым укором. Теперь я бы ни за что не обидел его, но прошлого не воротишь. Стояла осень. Мы заканчивали первую пол-литру и собирались за второй.
– Чем заедать будем? – спросил Витька, перелезая через забор.
– Там решим, – ответил я, высвобождая ногу, застрявшую между прутьев.
В магазине был большой выбор. Щедрая рука разложила горку рулетов с джемом, копченые куриные ноги лоснились жиром, имелись также нарезки мясные и рыбные, крабовые палочки, фрукты и овощи. Короче, все, чего может пожелать душа выпивающего в детском саду человека. Мы выбрали мандарины. Продавщица завесила полкило и протянула теплую ноль пять.
– Холодной нет?
– Холодильник сломался.
Мы взяли стаканчики и двинули обратно к забору. Вторую, в отличие от первой, пили молча. На половине я признался: