Я на тебя поспорил(а) - стр. 28

Да люди и важные не особо соблюдают. На всех свадьбах так красиво и выспренно клянутся любить вечно, не покидать в болезни и здравии, быть нежным и верным. А потом… Количество разводов в год составляет больше пятидесяти процентов от количества заключённых браков, и цифра держится стабильно. Им говорили то ли на статистике, то ли на социологии.

А в её случае просто какая-то фигня. Влюбить в себя в парня. Случайного. Но на кой Василисе нужен этот Золотовицкий? Он даже не в её вкусе.

Но если честно, у неё и вкуса-то никакого на парней нет. Ей без разницы: блондин, брюнет, рыжий, высокий или не очень. Лишь бы не тупой и не душнила. И, как бы ни забавно и затасканно это звучало, главное, чтобы человек хороший. А кокетничать и соблазнять она ведь и правда не умеет. Но ведь и ей не нужен такой, который ведётся чисто на физиологию и банальные женские уловки.

В общем Василиса почти решилась заявить Куницыной, что плевать хотела на этот спор и не собирается она тратить время на ненужную ей ерунду, тем более заваливать экзамен. А их мнение ей по барабану, могут кудахтать, что и сколько пожелают. Но Полина подвалила первой, когда подходили к лекционной, вцепилась в локоть, уставилась, изумлённо округлив глаза, и громко воскликнула:

— Ой, Васечка! А кто это за тобой бежит?

— Где? — Василиса растерянно завертела головой.

Оказавшаяся рядом Шадрина, не скрываясь, захихикала, а Куницына, мгновенно поменяв выражение на лице и презрительно скривив рот, помотала головой и многозначительно выдала:

— Нигде, Васечка, нигде. В том и проблема. Не вижу толпы поклонников.

— Мы разве на толпу договаривались? — насупленно напомнила Василиса.

— Так я и Мирончика не вижу, — развела руками Полина, подавшись вперёд, произнесла твёрдо и чётко, разделяя по слогам: — Во-об-ще ни-ко-го.

Вот вроде бы и самый подходящий момент сказать, копируя куницевские интонации: «А не пошла б ты, Полиночка, нафиг со своим спором?» Но нет, с языка сорвалось:

— Так время ещё не вышло.

— Ну-ну, — Куницына смерила её насмешливым взглядом. — Надеешься, нам надоест ждать и забудем?

— Да очень надо! — фыркнула Василиса, добавила самоуверенно-высокомерно: — Куда торопиться-то? Успею.

Опять повелась на расчётливую подначку. Ну что ж такое? И ведь снова тут же пожалела, спохватилась. Вот только опять опоздала. Теперь уже слишком унизительно идти на попятный.

Ну что за непруха? Ещё и Тимофей, когда на большом перерыве сидели в столовой, как нарочно, завёл:

— Дальше-то собираешься действовать? Или наконец-то всё-таки решила забить?

Они сговорились, что ли?

— А сам-то? — недовольно буркнула Василиса, и он, конечно, вид сделал, будто не понимает, поинтересовался недоумённо:

— Ты о чём?

— О тебе и о Карине, — коротко пояснила она, и добавила с лёгким вызовом: — Только не надо меня убеждать, что я всё не так поняла, что ты на неё не запал.

— Я и не убеждаю, — возразил Тимофей немножко обиженно. — Как всегда ввернул поучительно: — Я просто не давлю и не форсирую.

— Ага, — согласилась Василиса, но переиначила по-своему: — Просто клювом щёлкаешь. А она за это время кого-нибудь другого найдёт. Ведь вокруг неё постоянно парни увиваются.

Любомудров заметно помрачнел, пробурчал недовольно:

— Речь вообще-то о тебе, а не обо мне.

Но как раз о себе Василисе сказать и нечего, а тут очень даже легко получалось, слова сами находились. Поэтому она и не смутилась, заявила: