Я, мой муж и наши два отечества - стр. 12
После еще отыскали и оставшуюся от отца ватную душегрейку для хозяина обезьянки. Потом оба артиста работали: итальянец выдавливал из своего весьма потрепанного инструмента визгливо-дребезжащие звуки, стараясь выстроить их в виде веселого танца, а одетая в платьице обезьянка, норовя двигаться под музыку, выдавала разные коленца, приседала и затем, стоя на двух задних лапах и касаясь передними пола, несколько раз подряд подпрыгивала на всех четырех конечностях вверх и кувыркалась. При этом артистка не переставала строить забавнейшие рожи. Все были довольны. Младшие, Оля и Ната, повизгивали от восторга.
А вечерами в доме собиралась молодежь. На столе стоял огромный самовар, за столом юноши в косоворотках и скромно одетые барышни неспешно пили чай, заедая его сахарными сухариками. Все молча слушали послание самого Карла Маркса. А чуть в отдалении у приоткрытого окошка сидел паренек Лешка-балалаечник и тихо, но очень сосредоточенно наяривал «Барыню» или «Во саду ли, в огороде». Подростка Манечку, перед тем как начать «серьезный разговор», отсылали на улицу проверить, как слышно. Нередко, когда Маня, моя будущая Бабушка, подходила к углу дома, от него, скользнув быстро, удалялась чья-то тень. А из окна слышна была только балалайка. И Маня возвращалась в дом, чтобы сообщить об этом старшим.
Все же охранка бдела и время от времени проводила внезапные облавы. Впрочем, для дома Доброхотовых внезапности довольно долгое время не было: околоточному удавалось как-то узнавать о готовящейся облаве и сообщать матери семейства, которая частенько его, наблюдающего за их домом, звала в ненастную погоду немного обогреться и потчевала горячими щами и собственной выпечкой…
Однажды, однако, такая облава закончилась для Доброхотовцев весьма печально: на столе рядом с самоваром обнаружили запрещенные книжки. Тогда арестовали всех гостей и забрали Михаила и Веру Доброхотовых. Остальные братья и сестры, которые, кстати сказать, более склонны были к рукотворному делу, чем к политике, находились почти все в саду: был сезон сбора яблок. И только брат Илья был возле самого дома во дворе. Он сооружал лодку по заказу жившего в Калуге английского лорда Каннинга. (Приложение 3)
Михаил Петрович Доброхотов, Калуга, 1914 г.
Константин Эдуардович Циолковский и семья Доброхотовых
Именно к Илье захаживал «чудаковатый, глухой» учитель со слуховой трубой – Константин Эдуардович Циолковский. Впрочем, у «чудака» уже тогда были научные работы, в частности известная публикация «Аэростат металлический, управляемый», и была научно-фантастическая книга «Грезы о земле и небе», где ученый обдумывал будущее Земли и Человечества. О Земле он говорил, что она «должна быть объявлена общим достоянием, и не должно быть человека, который бы не имел на нее права». И еще он писал, что «задача человечества – достигнуть совершенства и изгнать всякую возможность зла и страдания в пределах Солнечной системы». Эти его мысли были близки и другим Доброхотовым, особенно Вере Петровне, которая после окончания гимназии тоже учительствовала в Калуге и какое-то время близко общалась с дочерью Циолковского Любой, своей почти ровесницей.
Константин Эдуардович Циолковский в отличном настроении, Калуга, начало XX в. (фото из интернета)