Я – меч, я – пламя! - стр. 36
Он нагнал директора уже на лестнице. В подъезде было тихо, мужчина инстинктивно прижался к стенке, пропуская быстро поднимающегося паренька, разглядывающего ступеньки под ногами и демонстрирующего свой белый картуз.
– Здрасте! – буркнул под нос паренек, проходя мимо.
– Здравствуйте, – облегченно ответил директор, разглядывая спину в серой куртке.
Не то чтобы он боялся, но в пустом подъезде каждый из нас чувствует себя неуверенно. И в тот момент, когда, казалось бы, ничего не могло произойти (расстояние между ними уже увеличилось до шести ступенек), паренек вдруг начал стремительно поворачиваться, одновременно взмахнув правой рукой. Когда он полностью развернулся, чуть наклонившись в сторону директора, тот в последний момент заметил, что перед рукой стремительно несется что-то белое и грозит упасть ему на голову. В последнем движении директор вскинул вверх руку, уже зная: не успевает! – и дернулся к стенке так же, как он сделал это несколько мгновений назад.
После того как директор неловко упал, соскользнув по стене на ступеньки, паренек, скинув петли пояска с руки, быстро выдернул его из платка и кинул в сумку. Спустившись на несколько ступенек вниз, наклонился, снял с правой руки у лежащего часы, вытащил из кармана кошелек, ключи, вытряхнул содержимое портфеля. Забрав ручку-самописку и пару бумаг с резолюциями, быстро выбежал из подъезда и направился к остановке трамвая. Выйдя через несколько остановок, заскочил в ближайший подъезд.
Через несколько минут из подъезда вышла девушка в легком платье, подпоясанная матерчатым пояском, встряхнула короткими светлыми волосами, мурлыча под нос песенку: «Крепко-накрепко дружить, школьной дружбой дорожить, учат в школе, учат в школе, учат в школе!» – весело зашагала в сторону районной библиотеки. Но мысли у нее были невеселые.
«Все плохо, – холодно думала Ольга, – клиент дышал, и дышал ровно. Скорее всего, выживет. А добивать нельзя было категорически. С одной стороны, это хорошо, рыть носом меньше будут, с другой – все непонятно. Рисковать в данной ситуации, продолжать задуманное, не менять планы или пробовать действовать по-другому?» Подумав несколько секунд, она решительно кивнула и зашла в библиотеку.
Около семи вечера Стрельцова вышла из библиотеки и направилась в школу. Вторая смена заканчивала занятия через час, школа закрывалась. Открыв ключом директорский кабинет, она подкинула в папку, где лежали разнообразные заявления с резолюциями, еще одну бумагу. На подставку перекидного календаря положила директорскую самописную ручку, предварительно протерев ее белым картузом. Иронически подумала: «Могла и не вытирать, если так будут копать, вряд ли проскочишь!» Единственное, что утешало: все заумные расследования проводятся обычно в книгах и в кино. Жизнь, она другая.
Выйдя из школы, погуляла по парку и близлежащим кварталам, выбросила в мусорные ящики и забыла на лавочках разные вещи. Штаны, наступив на одну штанину, разорвала практически пополам, потом, пройдясь по ним ногами, закинула в выбитое окно подвала.
«Как интересно устроена жизнь! – рассуждала Оля, возвращаясь домой. – Жил себе на свете мелкий пакостник, скоро мы многое о нем узнаем, пакостил помаленьку и думал – так будет всегда. А почему? Потому что верил в советскую милицию. Ведь как получается. Если тебе сделали мелкую гадость – ты бессилен. Ответить тем же ты не можешь, иначе сам станешь гадом. Дать в рожу – запрещает милиция. Дуэли давно вне закона, и выходит – порядочный человек не может защитить свою честь. А гад, которому вовремя не дали в рыло, что могло бы привести к серьезному терапевтическому эффекту, начинает терять чувство меры. И это плохо кончается либо для него, либо для общества, которое не находит противодействия такого рода индивидуумам. Данный конкретный случай мы кое-как разрулили. Но глобально проблема пока человечеством не решена».