Я люблю своего мужа - стр. 27
На мой едва удерживающий смех тогда бабушка лишь толкнула меня локтем, чтобы я не смела рассмеяться, иначе Ольга Алексеевна обидеться, а бабушке с ней вместе жить еще. Хрюкнула, пряча свой смех под кулаком и начала слушать дальше. Также проглотила свои вопросы, которые так и вертелись у меня на кончике языка «Она сама применяла свои слова на практике или нет? И почему ее муж ушел от нее, не смотря на ее советы? Оказались неэффективными?»
Мне оставалось лишь согласно кивать головой, отвечая женщине, что обязательно использую её советы на практике. Вот зуб даю. Дальше мне в руки совали хрустальный фужер, наполненный фирменной настойкой Елены Петровны, и продолжали давать советы, которым, казалось, не было конца. Все они безбожно устарели, но я не стала никому перечить и переубеждать. Пусть почувствуют свою важность. Да и вдруг в деревне эти советы помогали им выживать и держать семью на плаву? Ведь устои-то везде разные.
Так мы и просидели чуть ли не до самого рассвета, пробуя домашнюю настойку Елены Петровны, которая лилась рекой. И каждый раз вкус был разный: то вишнёвый, то грушевый, то из смородины. Мы словно были дегустаторами, пробуя все новые и новые вкусы. Мне больше пришлась по душе малиновая и я всё пробовала и пробовала её, забыв о её коварстве. Казалось, что она не ударяла в голову. Показалось…
И вот сегодняшнее прекрасное утро встретило меня с чудовищной болью в голове. Пока я принимала душ (сама настояла на удобствах в доме еще пару лет назад и оплатила материалы, как и мастеров) и смывала с себя всё вчерашнее, бабушка уже приготовила моё выпускное платье. Простое, на бретельках, длинное в пол и с болеро, чтобы скрыть голые плечи. Под грудью поясок из каких-то камешков. Платье очень подходило на сегодняшнее мероприятие. Он было белого цвета, точнее цвета айвори¹, и идеально село на мне, невзирая на то, что прошло уже более десяти лет с окончания школы. Бабушка даже восторженно ахнула, стоило мне покрутиться перед зеркалом. Но на любование времени не было. Если еще немного задержимся, то точно опоздаем к назначенному времени. А мне нужно было хоть как-то уложить волосы и нанести макияж. Но руки к этому были приручены за столько лет и много времени не отняли. Я просто накрутила локоны и распустила волосы. Но даже подготовившись, тут же выбежать из дома не получилось.
− Присядем на дорожку, − бабушка без этого ритуала ни шагу не делала из дома, даже если безбожно опаздывала. «Лучше опоздать, чем прийти не в то время, − любила повторять она. – Кому надо – тот дождётся.»
И стоило мне высидеть положенные минуты, как и выйти за дверь, как я тут же столкнулась в полумраке сеней с…
С Пашей.
Я вскрикнула и сделала пару шагов назад, не ожидая увидеть его здесь и сейчас, а вот он остался стоять на месте, только его глаза блуждали по мне, будто трогали меня наяву. И я не могла понять, нравилось мне это или стоило бы возмутиться бесцеремонным разглядыванием мужчины меня. Но Паша сам опомнился первым, пряча свои голодные и хищные взгляды, как и делая выражение своего лица непроницаемой маской.
− Видимо, это для тебя, − сунул мне букет цветов и, больше не сказав ни слова, развернулся и ушел.
Первое, что я заметила после его ухода, был его голос. Про его каменное тело промолчу. Даже при мимолетном соприкасании наших тел я успела прочувствовать твердость, как мускулы с кубиками. А вот голос у него был приятный, с хрипотцой, низкий, глубокий. Нечто среднее между басом и баритоном, отдавал твердой уверенностью и непоколебимостью, также с нотками расположения к себе, доверия и некой мягкости, не смотря на его хмурый вид и немногословность. К такому голосу хотелось прислушиваться и верить на слово, будто рекламе, хотелось слушать и слушать бесконечно. По спине прошлись мурашки, чего я не ожидала. Что же случиться, если он таким голосом будет шептать в уши? Представила…