«Я люблю Побережье, и мой долг – сделать его цветущим!..» Южный берег русской аристократии. Из истории освоения крымского Южнобережья 1820-1830 гг. в неопубликованных письмах княгини А. С. Голициной Александру I, М. С. Воронцову и другим лицам - стр. 29

(который прибывает из Москвы лишь потому, что увидел мое преуспеяние), продать мне, по крайней мере, несколько сотен, хотя бы 300 ведер вашего белого вина. Ответьте поскорее.

Со вчерашнего дня я принимаю сенатора Heer, он в восторге от всех наших работ и рассказал мне, что во время посещения Алупки его угостили вином из вашего виноградника; но, по его мнению, интендант хотел его обмануть и что это было французское вино.

Я ответила ему, что ни один придворный не мог бы сказать ничего более лестного г-ну графу!» (там же).

Спустя более десяти лет после императора Александра I усадьбу Голицыной вновь посещает в 1837 г. царская семья, правда, в отсутствие княгини, которая впервые отлучилась из Крыма так далеко – в Вену, сопровождая свою многолетнюю подругу баронессу Беркгейм, нуждавшуюся в серьезном лечении. Усадьбу и церковь описывает флигель-адъютант С.А. Юрьевич, наставник при цесаревиче Александре Николаевиче.

«…Дом вышеупомянутой княгини Голицыной на холме, называемом Кореис, замечательный тем, что при нем находится очень милой архитектуры, с прекрасной живописью церковь: первая на Южном берегу со времени изгнания отсюда татарами-магометанами православных греков и католиков-генуэзцев… Их величества (Николай I, Его супруга Александра Федоровна, его сестра великая княжна Мария и др.) отслушали в церкви краткий молебен. Хозяйка в отсутствии… Противу церкви построен из местного камня фонтан… Дом не отличается по наружности ничем, но хозяйственных построек много»[52].

Итак, княгиня Голицына жила здесь вместе с дочерью своей покойной подруги Крюденер – Жюльеттой Беркгейм, которой, согласно завещанию княгини, было предоставлено право пожизненного проживания. Она приобрела статус своего рода старейшины не только среди колонистов, но и местных татар. «Старуха скалы», La vieuïle du rocher, как она сама себя называла, подписывая так свои письма, выглядела необычно: она постоянно носила мужскую шинель и длинный сюртук с капюшоном, а также брюки, в которых удобно было ездить верхом по крымскому бездорожью. За поясом у нее была нагайка или хлыст, необходимая принадлежность для верховой езды, но вокруг него у мемуаристов XIX столетия сложились целые легенды, согласно которым княгиня нередко пускала его в ход, наказывая прислугу, домашних, а то и исправника и т. п. и тем якобы «держала в страхе всю округу». Другой «странностью» было Евангелие, лежавшее на изящном столике в гостиной, и каждому приходившему к ней гостю она предлагала прочесть оттуда главу.

Именно так рисуют ее сохранившиеся воспоминания. Дочь крымского архитектора Карла Эшлимана Каролина рассказывала: «В двадцатых годах прошлого века на Южном берегу Крыма водворились самые видные члены мистического кружка, который во вторую половину царствования Александра Благословенного приобрел такое влияние на впечатлительного государя». Видную роль играла княгиня Анна Сергеевна Голицына. В Кореиз к ней съезжались многочисленные друзья, среди которых было много иностранцев. По рассказам отца, это была очень странная женщина. «В гостиной, где принимала гостей княгиня, на изящном столике неизменно лежало Евангелие. Каждого приходившего к ней она заставляла прочитывать главу из Св. Писания. Но это нисколько не мешало княгине собственноручно жестоко пороть плеткою на конюшне своих провинившихся крепостных, и, когда мой отец, возмущенный ее жестоким обращением с дворовыми людьми, высказал ей свое возмущение и осуждение, княгиня, любезно улыбаясь, на изящном французском языке ответила ему: "Г-н Эшлиман, прошу вас для себя немножко больше снисхождения и немножко больше любезности”»