Я красива. Я умна. Я кусаюсь - стр. 9

В этот момент на кухню влетел Борис Петрович и чуть не сбил с ног Веру, ее шампанское выплеснулось из стакана на пол. Пятно зашипело на полу, словно змея.

– Шоб тебя, – зашипела Вера вслед.

– Извини, дорогуша. Что это вы тут пьете с утра пораньше?

– Бери стакан. Кстати, уже обед.

– Не, я сегодня не могу, у меня дела. Премьера на носу.

– Да ладно тебе выпендриваться.

Его все звали Боб. Он тоже служил в театре и мнил из себя великого режиссера.

– Ну как хочешь. А ты своим хоть давала повалять дурака? – вернула Тома Веру в разговор.

– Ну, конечно. Они до сих пор этим занимаются. Оба в театре. Правда, не платят там ни черта. Зато видимся почти каждый день.

– Мои на зарплату не жалуются. На время жалуются. Не хватает времени на мать.

– Деньги требуют жертв.

– Зато хорошая зарплата – это крыша над головой. В любую погоду ты можешь спрятаться, поспать, переждать дождь, а не бежать сломя голову под зонтом бог знает куда.

– Что же ты не разбогател, Боб?

– Художник должен быть голодным.

– Вот почему ты все время на кухне, – усмехнулась Тома.

– Жизнь – это рыбалка. Ты ходила когда-нибудь на рыбалку? Значит, ты никуда не ходила. Тишина, тайна, которая может открыться, едва ты закинешь удочку, на самом деле налаживаешь связь со своим подсознанием или природой. Подсознание – это и есть природа. А когда начинает клевать, ты подсекаешь, чувствуешь тяжесть, борьбу, абсолютно не зная, кого сейчас вытащишь из потустороннего мира.

– Вот – это был типичный пример эзотерического вранья, – рассмеялась Тома. – Болтать ты мастак.

– Почему вранья? Я просто хотел сказать, что успешные люди – это те, у которых всегда ловится рыба. Они знают, где ловить, на что и когда.

– Ну так ты считаешь себя успешным?

– Ну, конечно, для меня успех – это прежде всего любовь, а потом уже рыбалка. Надо любить жизнь, девочки. Иначе она полюбит кого-нибудь другого. Конечно, все ломают голову, как превратить ее в место поприличнее, но там, где слишком много комфорта, исчезает настоящее. Невозможно все причесать, сделать ей евро, в настоящей жизни всегда случаются драки, люди пьют, потом блюют по ее углам. Жизнь и есть вышибала: если кто-то нажрался или зарвался, она выкидывает его вон. Вот такой должна быть настоящая жизнь.

– Должна… у жизни одни долги. Успеть бы все отдать.

– Возьмем нашу кухню. Кого здесь только нет: актеры, актрисы, поэты, критики, проститутки, бухгалтеры, гангстеры, рок-звезды и простые люди – все сидят под одной крышей что-то варят, парят, гладят, стирают, едят и бесконечно разговаривают. Нигде больше так хорошо не повеселишься, как на нашей кухне, потому что здесь анархия. Каждый готовит на что горазд. Полное несовершенство. Вот ты что сейчас жаришь?

– Котлеты из конины.

– Котлеты из гнедых лошадок. Не жалко?

– В конине нет холестерина.

– Стихи?

– Это не стихи, это проза жизни.

– Я тоже за здоровое питание. Уже не до стихов. После пятидесяти тебя больше мотивирует процесс, чем результат, то есть не то, какую ты рыбу поймаешь, а то, где ловить, – допила шампанское Тома.

– Я лично еще за красивые пейзажи, за чистый воздух, за свободу, – добавил Боб.

– Свобода – ты хоть понимаешь, что это такое?

– Свобода – это цифра. Количество людей, которых ты можешь послать. Я вот всех лишних послал, знаете, насколько жить легче стало. Правда, никому не советую, не исключены осложнения.