Я – из контрразведки - стр. 11

– Вы ошиблись, – торжествующе произнес Раабен и покачал перед носом Крупенского полотняным узелком. – Это мне презентовала любимая женщина, она знает, что я гурман. Так что предвкушайте. Правда, она всего лишь кассирша, но нам, изнеженным дворянам, нужно иногда переходить на здоровую пищу низов.

Вошли в купе. На верхних полках устраивались два командира Красной армии. Они сухо сообщили, что направляются в Москву и дальше, в Харьков, на врангелевский фронт. По внешнему виду, манере разговаривать и держать себя от обоих за версту несло офицерами довоенного кадрового выпуска.

– А еще говорят, в одну телегу впрячь не можно, – заметил Крупенский.

– Это смотря кого, – поддержал Раабен, – и в какую телегу.

Младший командир со значком комроты на длинной кавалерийской шинели внимательно посмотрел на Крупенского.

– А вы какое оканчивали? Константиновское?

– Нет-нет, – улыбнулся Крупенский. – Я – художник, всего лишь художник, вполне частное лицо, обыватель, не более того. Вот мой товарищ… Представьтесь, мой друг. Вы ведь бывший офицер.

Это было настолько неожиданно, что Раабен ошалел и заморгал и сипло, не своим голосом промямлил:

– Э-э-э… шутить изволите? Мы… э-э-э… из простых.

– У моего товарища всегда была склонность к лицедейству, – упрямо улыбнулся Крупенский. – Ротмистр вы, – повернулся он к Раабену, – лейб-гвардии Кирасирского Ее Величества полка, не правда ли?

Наверно, это было озорство, рискованное и дурацкое. Но как и всегда в подобных случаях, а они бывали в его полицейском прошлом, и бывали не раз, он захотел проверить и себя, и своего подчиненного и сыграл для этой проверки почти ва-банк. Оба краскома смотрели недоверчиво, словно сами боялись напороться на провокацию или на что-нибудь похуже.

– Господа, господа, – продолжал Крупенский, – мы с вами можем находиться по разную сторону баррикад, но это по случаю. Не так ли? А по рождению, воспитанию, убеждениям – мы вместе, мы всегда вместе. Я уверен. Мы ведь русские дворяне.

Он рассуждал просто: если эти двое с потрохами продались красным, он посмотрит на поведение Раабена и, если что, пристрелит всех троих и прыгнет с поезда – чего уж проще. Если же они надели красную шкуру вынужденно, от безысходности и отчаяния, тогда другое дело. Он установит с ними контакт, он склонит их на свою сторону, и вот, глядишь, образовались два новых агента у его превосходительства барона Врангеля. Разве не эта задача – создание плотной агентурной сети в войсках Южного фронта легла на его плечи с того самого момента, как он принял предложение Струве?

Старший красном – плечистый, с выпуклой грудью, обтянутой шерстяной офицерской гимнастеркой, с кривыми ногами профессионального кавалериста, смерил Крупенского презрительным взглядом:

– Вам ли, шпаку-интеллигенту, об этом рассуждать? Императорская Россия рухнула по вашей вине, чего же вы теперь хотите от нас?

– Я? Помилуй бог, ничего! – искренне удивился Крупенский. – Мы просто разговариваем. С кем имею честь?

– Васильев, Юрий Константинович, – представился краском.

– Заболоцкий, – сухо кивнул второй. – Будем пить водку?

– Моя фамилия Русаков, – сказал Крупенский. – Рекомендуйтесь, Женя, – посмотрел он на Раабена.

– М-м-м… Меня зовут Евгений Климентьевич, – сказал Раабен.

– Право, – усмехнулся Васильев, – вы, очевидно, конспирируете. Секретная миссия? Я угадал? Куда, к кому? – он явно насмехался.