Я и рыжий сепар - стр. 5
– От этих фосфорных снарядов днище рвет нереально просто, – по-свойски пожаловался боец, расположившийся по соседству. В отличие от меня он не так истерично прижимался к стене, в голосе чувствовалась фронтовая вальяжность. – Пацаны вчера надышались этих фосфорных газов – полночи срать бегали. Грешили на повара сначала, а потом вспомнили, что ничего, кроме сухпая, за день не жрали, а от него же, наоброт, ну сам понимаешь – неделю просраться нельзя, а тут такое расслабление… Методом логического исключения пришли к выводу – все из-за дыма.
– Док, харе корреспондентов стращать, – прервал его философские рассуждения Моторола, повернулся ко мне: – А вообще он прав. Если опять начнут химией забрасывать, постарайся особенно не дышать…
– Как, – спрашиваю, – не дышать?
– Как все… Воха, ну что думаешь, отстрелял он боекомплект и ушел на перезарядку?
Забыл сказать. Все это время, пока мы сидели за стеной и разговаривали на физиологические темы, по зданию херачил танк. Со стен сыпалась белая труха. Хорошо, что между нами и гусеничным чудовищем (именно так я его представлял) не менее трех перекрытий, да и прямых попаданий было не так много…
– Да, скорей всего, ушел на перезарядку, – отозвался Воха.
– Бегом в машину, – скомандовал Моторола, – у нас есть пара минут, чтобы отсюда съ…ться.
Оказывается, «Метелица» в нашем маршруте – лишь перевалочный пункт.
– Они мой телефон пеленгуют, – объяснял Моторола уже в машине, – поэтому пацаны на позициях очень не любят, когда я приезжаю. Благодаря Life я теперь личность известная, и укропы объявили на меня охоту. Стоит мне появиться на передовой, туда сразу же наваливают со всех стволов. Спроси вон – у Вохи.
Тот кивнул.
– Я как бы верю, – скромно выдавливаю из себя ремарку: после танкового обстрела состояние мутное. – А сейчас мы куда? – пытаюсь поддержать разговор.
– К клубу или Дому культуры, называй как хочешь. Он сейчас горит. Ночью подожгли, фосфорными снарядами как раз. Там этой дряни рассыпано вокруг хоть обснимайся.
– Замечательно, – говорю.
Воха тут же разгоняет «аутлендер» до ста двадцати и выскакивает на параллельную трассе проселочную дорогу. За нами облака деревенской пыли, на колдобинах никакие джиповские рессоры не помогают, тем более на такой скорости.
Мы петляем в частном секторе, уже инстинктивно догадываюсь: чем дорога прямее, тем опаснее. Зигзаги – одно из средств защиты. Также залихватски, как и десять минут ранее, тормозим у деревенского домика на окраине села.
– Народ, спрячьте корреспондента в подвал, сейчас сто процентов начнут 82-ми обкладывать, столько пыли подняли, корректировщики не могли не заметить, Воха, ставь машину вплотную к забору.
Под 82-ми подразумевался минометный обстрел. Калибр мелкий, но неприятный. Веду себя суматошно, страсть как не люблю подвалы, там сыро и душно: у меня астма.
– Переждем чутка и дальше пешком, – подбадривает Моторола.
На этот раз обошлось без обстрела, мы выдвинулись к горящему клубу: здание потрескивало метрах в пятистах. Тропинка к нему была усеяна осколками и минными хвостиками. Вокруг них выгоревшие пятна желтовато-порошкового оттенка. Моторола поднимает с земли небольшой, как будто игрушечный парашютик:
– Вот на таких они спускают на нас «лампочки». Осветительные мины то есть. Летят медленно и в общем не опасны. А это, – показывает на болванку в сыпи, – и есть фосфорно-зажигательные боеприпасы. Они летят с таким тягучим и шуршащим свистом, скорость не высокая, предназначены не столько для пехоты, сколько для строений. От фосфора загораются даже голые камни. Укропы, наверное, думают, что мы в домах сидим по всей Семеновке и спим на кроватях, мол, частный сектор подожгут этой своей химической дрянью, мы и убежим. Только вот не учли, что у нас вся деревня окопами уже изрыта, древний и самый надежный способ обороны. В окопах и фосфор любой по барабану, разве что у кого желудок слабый, – иронизирует Моторола.