Я и мой летучий мышь - стр. 18
– Да? И что же вы хотели предложить мне, граф?
– Задыхаюсь!!! – Из-под одеяла. Острые коготки прошлись по моей пятке, я захихикала.
Дрейк поднял вверх левую бровь. Заталкиваю в рот край одеяла, продолжая при этом хихикать и давясь одеялом.
– Вам помочь?
Сколько заботы!
– Нет, я сама справлюсь, – проговорила я, вытащив изо рта кусок одеяла. Но тут мышь еще и укусил меня за мизинец на ноге. Я заорала и с головой нырнула под одеяло в поисках этого вредителя.
Минут пять ползала по всей кровати, шаря в полной темноте руками, пытаясь нащупать Пыха. Нашла, схватила и с торжественным криком – вся встрепанная и красная – вынырнула из-под одеяла обратно.
У графа уже были подняты обе брови, и он смотрел на меня как на пациентку из дома душевнобольных. Я потрясла перед ним жадно хватающим ртом воздух мышом. Василиск явно был потрясен и почему-то постоянно отпихивался рукой от моего трофея.
– Здрасьте, – прохрипел мышь, и я его все-таки отпустила. Счастливый Пых воспарил к потолку и, нахохлившись, уселся на балдахин, поглядывая на меня и графа сверху.
Перевожу взгляд на графа, вежливо ему улыбаюсь и аристократическим кивком позволяю продолжать.
– Гм, – задумчиво протянул он, почему-то поглядывая на дверь, – ну что ж.
– Вы хотели о чем-то меня спросить, – напомнила я.
Более осмысленное выражение на лице. Может, я как-то не так себя веду?
– Во-первых, я хотел бы знать, для кого именно вы пытались украсть мою картину?
Я пожала плечами:
– Для менялы, но он всего лишь посредник и явно уже куда-нибудь смылся, как только узнал, что меня поймали.
– А как он это узнал?
– Так это ж очевидно: раз я не пришла к указанному сроку, значит, контакты со мной автоматически прекращаются. И мне надо либо искать нового менялу, либо вести праведный образ жизни на свой страх и риск.
Дрейк задумчиво откинулся на спинку стула, о чем-то размышляя.
– Что ж, этого менялу мы уже взяли. Я просто хотел проверить, насколько вы, сударыня, можете быть откровенны со мной.
Я только фыркнула. И дураку понятно, что в моей ситуации лучше всего будет не трепыхаться и активно втираться в доверие. С василисками шутки плохи. Да и надеяться на то, что кто-нибудь придет на выручку и спасет, было бы ну очень глупо. В нашем мире правит только один закон: каждый сам за себя.
– Второй вопрос, – прервал мои размышления граф, – кто твои родители?
Мы уже на «ты»? Это приятно. Глядишь, и в живых оставит.
– Я не знаю. Младенцем меня подкинули на порог бездетной семье, которая меня, собственно, и вырастила.
Он кивнул с таким видом, будто ничего другого и не ожидал.
Я и сама давно знала, что уж кем-кем, а человеком являюсь вряд ли. Чего стоят только вылезающие при стрессе когти из фаланг пальцев рук, умение отращивать под водой жабры, а в случае смертельной опасности еще и покрываться прочной чешуей? Да мало ли, может, я до сих пор еще не открыла все возможности своего тела.
– А что? Какая вам разница, кто именно были мои родители?
– Мы, кажется, перешли на «ты»?
Пожимаю плечами. Хозяин барин. Хоть на «ты», хоть на «вы», – мне бы только смыться отсюда. А там – поминай как звали.
– На твои вопросы, Катерина, я отвечу позже.
– Не Катерина.
Смотрит вопросительно.
– Не Катерина. Мое имя – Кэт, и все. Это не сокращение.
Кивнув, он продолжил:
– Пусть будет Кэт. Я не возражаю. И все же ответь: что ты имеешь лично против моего рода?