Я буду твоей - стр. 43
― Сделай чай Тане. Иди, Коля. Иди.
Мужчина кивнул, а я присел на диван и посмотрел на заплаканное лицо Тани. Девочке было очень больно.
― Иди ко мне. Давай.
Таня подсела ближе и тут же утонула в моих объятиях щекой прижавшись к груди. Рукой коснулся головы и осторожно поглаживал, чувствуя дрожь ее тела.
Испугалась. Она у меня такая ранимая девочка, что даже на незначительную рану реагирует слезами. А тут…
― Ильяс, скажи, что Ниночка выживет. Скажи… ― всхлипнула Таня, дрожащими пальцами хватаясь за мою рубашку.
― Выживет, ― прохрипел я, сам не понимая, что будет с Ниной.
Я еще ни с кем не разговаривал, чтобы хоть немного понимать ситуацию.
― Перестань плакать, прошу тебя.
― Ильяс Захарович, я и для вас сделал чай.
В комнату вернулся Николай, неся в руках две чашки с чаем.
― Ты скажи лучше, откуда узнали о Нине?
― Это я узнала, ― всхлипнула Таня, и отстранившись, потянула руки к чашке, ― мне позвонила тетя Лена, соседка наша.
― Что она сказала?
― Она сказала, что Ниночка лежит в луже крови, практически не дышит. А у нее в набранных был последний номер мой. Мы как раз с ней утром разговаривали. Вот тетя Лена и позвонила мне.
Таня продолжала всхлипывать. Но теперь пила чай, хоть немного отвлекаясь на посторонние вещи.
― Таня сразу же позвонила мне, попросила, чтобы я приехал. Ну а я был около подъезда, потому сразу к ней и поднялся. Насколько я понял, эта Лена вызвала скорую и полицию.
― Езжай туда, Коль. Все разузнай. И как только будут новости, позвони мне. И за Нину узнай, как она там. Может нужно что‐то? Естественно, я все оплачу.
― Конечно, Ильяс Захарович. Будет сделано.
Я забрал у него чашку и сделал пару глотков чая. Тфу. Не люблю с ромашкой, но сейчас это самое то.
― Кто с ней мог это сделать, Ильяс?
― Я не знаю, малышка. Может все было не так, как мы думаем? Может Ниночке стало плохо, закружилась голова, она упала и ударилась об угол стола или комода. Мы же не знаем подробностей.
― Хоть бы с ней все было хорошо. Я очень люблю Ниночку, она мне, как бабушка.
― Я сделаю все, что от меня зависит.
Я не знал, что на самом деле произошло, и не узнаю пока Нина не придет в себя. И было бы действительно лучше, если бы все оказалось случайностью. Но если на нее кто‐то напал и намерено причинил вред? Я обязательно найду этого ублюдка и накажу. Только как?
― Ильяс, у соседей есть камера. Может на ней видно, кто заходит во двор?
Я медленно перевел взгляд на Таню и кивнул. Она права. Наружные камеры могут нам помочь.
― Как ты себя чувствуешь?
― Нормально, ― рвано вздохнула Таня, и опустив глаза, отпила чая.
По ее виду я понял, что Таня больше не намерена разговаривать со мной, по крайней мере сейчас.
Я отставил чашку и вздохнув, отошел к окну.
Что за день сегодня такой? Как не одно, так другое. Сначала признание Тани, потом девушка с обочины, теперь вот… худшее, что могло произойти сегодня.
В кармане зазвонил мобильный.
― Слушаю.
― Ильяс Захарович, Нину повезли в третью городскую.
― Хорошо. А что полиция?
― Я еще не на месте. Через знакомого узнал, он как раз и будет вести это дело. Я в пути, приеду, поговорю, и сразу вам наберу.
― Хорошо. А я пока поеду в больницу к Нине.
― До связи.
― Ильяс, я с тобой поеду к Ниночке, ― Таня соскочила с дивана и оказалась около меня.
Я обернулся к девочке и заглянул в глаза, наполненные тревогой и страхом. Щеки мокрые от слез, губы искусаны в кровь, а под глазами начали проявляться синяки.