Я буду твоей - стр. 20
― За что ты извиняешься? Я и так каждый день помню про своего сыночка. Эту боль невозможно вытеснить из моего сердца.
― Черт! ― я резко поднялся из‐за стола и прошел к окну. ― Я не могу, не могу понять! Столько лет прошло, а все равно в голове не укладывается. За что это тебе, теть? За что ты расплачиваешься?
― Знаешь, обычно говорят, хорошо, что деньгами, но в моем случае… не только деньгами. Да и плевать на эти бумажки! Мне сына жалко. Мой малыш, он навсегда остался ребенком. Маленьким, смышленым и очень ранимым. Я помню, как ему не хватало папы.
Обернулся на ее голос и прищурившись, посмотрел в глаза.
― Не надо плакать. Столько лет прошло.
― Знаешь, Ильяс, что самое страшное? Я так и не простила Мишу. Не смогла.
― Ну и хрен с ним. Я тоже его не простил. И не прощу.
― Только вот мы неправы…
Я прищурился.
― Ты шутишь? Мы неправы? Да если бы я его встретил, лично бы голову оторвал.
― Ильяс, не надо. Иди сюда. Иди ко мне, сынок.
― Теть, ты слишком добрая.
― Я не хочу, чтобы и ты жил в ненависти, к тому же тебе Танюшку на ноги поднимать. А девочка и так настрадалась в свои то годы.
― Настрадалась это точно, ― выдохнул я, и вернулся за стол. ― Я потому и купил ей дом, чтобы она не пересекалась ни с кем, кто может испортить ей настроение. Я понимаю, что не смогу уберечь ее от всего негатива, но по крайне мере от дур, которые на меня вешаются, я постараюсь ее оградить.
― А что, и такие есть?
― Да есть одна ненормальная. Решила, что я женат, и жене изменяю с ней. И при этом, ее это особо не волнует. Только бы поближе к моему кошельку быть.
― Ты никогда не умел выбирать женщин после того…
― Теть, давай не будем. Я специально выбираю таких, кому можно заплатить. Больше меня ничего не интересует.
― А мне так хочется стать бабушкой.
Я закатил глаза и улыбнулся.
― Отстань. Я к детям не готов. Вон, Татьяну нянчи.
― Ну, знаешь ли, Ильяс, Таня тоже не маленькая девочка.
― Но во внучки тебе в самый раз. Ей двенадцать, тебе пятьдесят семь.
Тетя Аня вдруг поникла, опустила глаза и прикусила губу, пытаясь скрыть свою боль.
― Ты чего? Извини, я ляпнул. Ты у меня молодая и красивая. Жениха тебе еще найдем.
Она улыбнулась с грустью в глазах.
― Какого мне уже жениха, Ильяс? Скажешь тоже.
Я часто прокручивал в голове жизнь тети Ани, и постоянно злился на то, что в разы младше нее. Был бы я постарше, давно бы разрулил проблемы в ее жизни. Да и дяденьку наказал бы. А так… Мне очень жаль, что она всю жизнь несчастная. Можно сказать, с самого детства. Вообще, у нас на роду что ли написано, быть сиротами с раннего возраста? Теперь еще и Таня.
Я допил свой кофе и обхватив руками прохладную ладонь тети, заставил ее посмотреть мне в глаза.
― Попросить тебя хотел.
― Слушаю.
― По‐женски, как вы это умеете, поговори с Таней о ее маме. Мне нужно понимать, где она делась. А сам спросить у нее не могу. Боюсь причинить боль.
Тетя Аня понимающе кивнула, прикусив губу.
― Думаешь, она мне расскажет?
Я пожал плечами.
― Попытаться стоит. Я хочу знать, жива она или нет. И какие у них были отношения. Малышка поверхностно что‐то рассказывала, но этого мало. А лезть глубже я не могу.
― Хорошо, сынок. Я поговорю.
― Здравствуйте, ― услышал знакомый детский голос и улыбнулся.
Таня стояла у входа на кухню и смущенно наблюдала за нами из‐подо лба. С появлением ребенка, на душе стало тепло. Тетя Аня расплылась в широкой улыбке, и поднявшись из‐за стола, пошла на встречу девочке.