«Я больше не буду» или Пистолет капитана Сундуккера - стр. 22
– Ты как Тарзан…
– Ага!… А можно отрезать лишнее? А то неудобно завязывать.
– Что делать, режь… – Зоя Ипполитовна принесла кухонный нож. И Генчик опять вспомнил девочку, которая сравнила его с чайником. И стало еще веселее.
Генчик лихо перепилил шнур и зажал в правой ладони капроновый разлохмаченный конец.
– Смотрите! Р-раз! Два! Три!… – Он раскинул руки, поджал ноги и полетел над травой, схваченный широкою петлей. Давило под мышками, резало грудь, и все же полет был радостный! Ветер ерошил волосы, свистела и чиркала по ногам трава…
– Постой, постой! Как бы не было беды!
– Не будет! – Генчик затормозил сандалиями. – Петля ведь не затягивается!
– Я боюсь, что обломится сук.
– Что вы! Я же легонький!… Я иногда вообще летаю по воздуху!
– Да? Каким же образом?
– Вот таким! – Генчик выскользнул из беседочной петли, встал на цыпочки и опять раскинул руки. – Разбегусь вниз по улице, а там овраг. И я над склоном – ж-ж-ж… На посадку. Там мягко…
– А! Понимаю! Когда летишь над склоном, кажется, что полет замедляется! И ты – как птица… Правда?
Генчик опустил руки.
– Правда… А вы откуда знаете?
– Голубчик мой! Я ведь не всегда была старой развалиной! Когда-то мне тоже было десять лет. И сейчас кажется, что не так уж давно… Не веришь?
– Почему же? Я верю! – Генчику подумалось, что Зоя Ипполитовна была похожа на ту девчонку – защитницу зелени в овраге.
– Это хорошо, что кто-то еще верит… – Зоя Ипполитовна замолчала, покивала своим мыслям и присела на бревно. Оно лежало в лопухах у забора.
Генчик потоптался рядом с повисшей веревкой. Шагнул к забору и тоже сел. На другой конец бревна.
– Зоя Ип-политовна… – Он слегка спотыкался на ее длинном имени.
– Что, друг мой?
– Значит… вы тоже летали?
– А как же! Я была совсем не пай-девочка. Вечно ходила с перевязанными коленками. Причем ссадины были настоящие, не как у некоторых… – Квадратные очки блеснули.
Генчик шмыгнул носом с дурашливой виноватостью.
– У меня ведь тоже бывают настоящие. Полным-полно…
– А летала я по-всякому. И над откосом, как ты, и на больших качелях, и с обрыва в воду… Чаще всего не одна, а со своим другом. С Ревчиком. Жили мы в одном дворе и учились в одном классе…
– Как его звали-то? – не понял Генчик.
– Звали его Тима. А фамилия немножко странная – Ревва. Через «е» и с двумя «вэ». Вот я и звала его «Ревчик». А вредные мальчишки, разумеется, дразнили – «Рёва».
– А он что… разве часто слезы пускал? – Генчику стало неловко за давнего незнакомого Ревчика.
– Вовсе нет! Но по характеру был тихий, совсем не драчун, а таких часто обижают. И мне приходилось за него заступаться. И учить всяким проделкам. В проделках я всегда была первая. Впрочем, он не отставал…
– А говорите, что тихий…
– Тихий – это ведь не значит боязливый… Больше всего мы любили летать с плотины. В жаркие дни… Недалеко от дома был пруд с плотиной… Возьмемся за руки, разбежимся – и в воду. Как можно дальше! И вот это время – от края плотины до воды – был настоящий полет… А потом брызги и прохлада. Вода была зеленая, прозрачная, мы ныряли с открытыми глазами и в глубине отлично видели друг друга. Дурачились, играли в догонялки… Боже мой, это ведь все было на самом деле…
Зоя Ипполитовна сняла очки и стала протирать их концом косынки, надетой как галстук. Генчик неловко поднялся.