Я бил «сталинских соколов». Лучший финский ас Второй Мировой - стр. 14

4 февраля 1940 года мы вернулись на Карельский перешеек. В этот же день мы получили донесение, что корректировочный аэростат снова поднялся и снова благополучно опустился! Мы так и не узнали, был это новый аэростат или та «колбаса», которую мы однажды сбили.

Руоколахти был временным аэродромом на льду замерзшего озера Саймаа, которое находилось буквально под стенами церкви Руоколахти. Мы жили в здании муниципалитета, и помещение дежурных экипажей находилось возле сауны на берегу. Поэтому от объявления тревоги до взлета истребителей проходило не более минуты. Противник проводил воздушную разведку, а изредка по ночам совершал воздушные налеты, но наша база не пострадала.

Вылеты продолжались непрерывно. Иногда мы торопливо ели во время дозаправки самолетов и частенько бежали к истребителям с бутербродами в зубах. Напряженность боевых действий была очень высока, иногда пилоты совершали от 6 до 8 вылетов за день. Такой темп боевых действий в одинаковой степени изматывал и механиков, и летчиков.

В нашей эскадрилье добровольцами служили 6 датских лейтенантов. Всем им не повезло, так как все они были сбиты и в живых остались только двое. Первый датский пилот погиб в жестокой воздушной схватке, лейтенант Расмуссен отдал свою жизнь за Финляндию. Следующим погиб граф Фрис. Лейтенант Ульрих, пилотировавший присланный в качестве подкрепления «Гладиатор», был сбит над Вяртсиля и сломал ногу. Его поместили в полевой госпиталь, а операцию проводил его родной брат, который служил добровольцем в датском медицинском отряде. Затем 29 февраля в бою над Руоколахти были сбиты лейтенанты Кристенссен и Христенссен.

Датские пилоты были отличными парнями, хорошими пилотами и не боялись ничего. Они атаковали при первой же представившейся возможности. Им страшно не повезло, так как они оказались в гуще боев против значительно превосходивших нас сил противника. Может быть, эти парни страдали от переизбытка слепой отваги и бесшабашности, что привело к их преждевременному зачислению в «последнюю эскадрилью», где в конце концов окажутся все пилоты.

В яркие лунные ночи мы попытались поэкспериментировать с ночными вылетами истребителей, чтобы перехватывать вражеские бомбардировщики, но успеха не имели. Когда мы поднимались в воздух, то вражеские бомбардировщики словно пропадали. При плохой системе обнаружения и наведения только невероятная удача могла привести нас на встречу с бомбардировщиками.

29 февраля мы поднялись на охоту всем звеном. Получив в качестве пополнения несколько «Гладиаторов», наше подразделение теперь насчитывало 16 истребителей. Когда мы взлетали, «Гладиаторы», как более маневренные, поднимались первыми. Лишь затем поднимались в воздух «Фоккеры». После вылета «Фоккеры» садились первыми, а «Гладиаторы» их прикрывали. Эта процедура стала стандартной, потому что увеличение активности вражеских истребителей заставляло нас принимать меры предосторожности от внезапного нападения.

Мы едва успели приземлиться, и «Гладиаторы» еще крутились в воздухе. Я был в последней секции вместе с сержантом Ману Франтиля, и как только мои лыжи коснулись льда, я увидел, что механики лихорадочно машут руками, призывая меня взлетать. Я немедленно ударил по сектору газа, развернулся и увидел перед собой несколько истребителей И-16 и одиночный «Гладиатор», который, пылая, падает на землю. Его пилот Косола выпрыгнул с парашютом на высоте всего 150 футов. Он рухнул на лед прямо перед церковью, прежде чем раскрылся парашют. Частично раскрывшийся купол накрыл его, точно саван.