XXXL. Как (не) влюбить(ся) в миллиардера - стр. 20
Все мои подозрения выветрились в тот момент, когда подошла наша очередь на фейс-контроль. Я уставилась на охранника, очень надеясь, что он слепой.
– Эту бы я не пропустил, – кивнул этот паразит в мою сторону, обалкав взглядом фигуры моих подруг. Жаль, что он не видит физиономию Лизки скрытую маской, злорадно подумала я и пропищала. – Это дискриминация.
– Пропусти ее, – хмыкнул второй, – ты чего, не узнал девку? Это же…
– Промсарделька, точно. Оооо, – простонал мордоворот. Я заскулила и проскользнула мимо идиота, пока он не очнулся и не стал клянчить автограф. Этого бы я не перенесла.
– Народ знает своих героев, – издевательски заржала Лизка. – Героев, каких он заслужил.
Ответить гангрене не успела. На меня обрушился грохот, я ослепла, оглохла и потеряла ориентацию в пространстве. «Бешеная псина» колыхалась сотнями тел, пахла потом, ароматизаторами и пороком. Воняла адскими котлами и машинным маслом. Лизка и Варькина выглядели на этом адском балу монахинями-пресвитерианками.
– Пойдем, звезда, – ткнула меня в спину Катька. И я пошла, как коза на поводке, лавируя между танцующими и думая, что название клуба не соответствует содержимому. Это пристанище смертных грехов надо было обозвать Titty Twister. Потому что люди, переступая порог этого заведения превращаются в упырей и вурдалаков, теряют человеческий облик и…
Нет, я не споткнулась. Меня толкнули, сопроводив словами «Куда прешь, корова толстая». Услышала боевой рев Варькиной, которая ненавидит, когда ее подруг обижают. И теперь несчастному толкачу не жить. Нас вышибут с позором даже отсюда, сто пудово. Только я этого уже не увижу, потому что сдохну, убившись об пол в третьесортном клубе. Обидно. Все это я с грустью осознала, пролетев метров десять вперед, потом запнулась за дурацкую одноногую табуретку, свалилась на пол и кубарем покатилась куда-то, сбивая зазевавшихся танцоров, словно кегли. Мат, которым сопровождались мои кувырки, перекрывал грохот электронной музыки, по децибелам, достигая максимума и скорости звука.
Рев Варькиной несся, словно гончие Эхнатона косящие на своем пути всех и вся, визжала Лизка. И судя по гулу, отдающемуся в полу несчастного клуба, драка на танцполе была смертельная и жаркая. Слава богу я просто сверну шею. Сделав последний кувырок я почувствовала, что какая-то суперсила поднимает меня в воздух.
– Я говорил, что нужно идти в нормальный клуб, – услышала я голос, от которого превратилась в огромную, толстую мурашку. Задергалась в сильном захвате чужих рук. Мозг лихорадочно искал пути отступления. – Почему ты притащил меня сюда, Миха? Признавайся, так изощренно ты пытаешься от меня избавиться?
– Надо было сидеть дома, – ответил писклявый фальцет помощника моего задания.
– Мадам, вы не ушиблись? – хохотнул Холод, ставя меня на ноги. Потом присмотрелся и в его глазах я увидела удивление, тут же перешедшее в торжество. – Опа, Михуил, смотри какая птица попалась в наши с тобой сети. А ты говорил, что ничего хорошего из моей затеи с танцами не выйдет. Ку-ку, Гриня.
Я сделала шаг назад и уперлась спиной в каменную стену, точнее в секретаря чертова мерзавца, понимая, что варианты отступления тают на глазах. И теперь мне точно кранты.
– Глупый маленький лягушонок. Само провидение…
– Вон, эти во всем виноваты, – заорала Варькина. Вот за что я люблю мою подругу, так это за то, что она быстро ориентируется в любой ситуации. И теперь оценила ситуацию со скоростью пули. Загрохотали шаги сотен ног по полированной плитке, музыка заревела тяжелым металлом, воздух запах звездюлями и смертью. Но Холод еще ничего не понял. Смотрел мне за спину с интересом.