W: genesis - стр. 15

– Они не объяснили в чем выражалось это нетипичное самочувствие?

– Никак нет, – отрапортовал мужчина. – На наши вопросы о том, что они имеют в виду, четкого ответа не последовало. Надо сказать, что все происходило в течение минуты. В ноль часов девять минут коммуникации начали давать сбои, агент, последний раз вышедший на связь, торопливо сообщил: «Видим движение». На этом все оборвалось, больше никакой информации не поступало. Связаться вновь не удалось. И до сих пор, то есть десять часов тридцать минут, не удается.

– Голос агента: он был напуган? Взволнован? Или, быть может, рад?

– Мы не зафиксировали каких-либо изменений в речи работника.

Марат опустил руки, склонил голову. Он думал, мужчина молчал.

Нельзя сказать, что произошедшее стало неожиданностью. Десять лет они ждали новостей с Ультимо-Сперанзо, десять лет велась планомерная, скрупулезная слежка. Десять лет полнейшей тишины. Десять лет покоя. Всему приходит конец, думал Марат. Что ж, тишина горазда на многое, но только не длиться вечно.

– Какие меры приняты в связи с произошедшим? – спросил называемый консулом после недолгой паузы.

– К последнему месту связи направлена пара усиленных групп, все средства защиты на ближайших территориях так или иначе находящихся в нашей юрисдикции приведены в действие. Оповещены оборонительные силы…

Продолжать мужчина мог долго. Терять на это драгоценные теперь минуты – нецелесообразно.

– Я понял, – оборвал консул.

Мужчина мигом замолк.

– Об этом еще кто-то знает?

– Замять подобное не вышло, хоть мы и перекрыли каналы доступа всем сми, – в слова подчиненного просочилась вина, довольно искренняя. Он помолчал и нехотя добавил. – Шила не утаили.

– Однако ж. Какие темпы… Учитесь! За пол дня раструбят всему миру. Наведут мраку и ужасу, сгустят краски. С упоением взвалят все на нас, придумают какую-нибудь вину. И ее повесят. Заставили их умы клокотать.

– Пока что говорить о какой-либо угрозе со стороны Зеро нельзя, – немножко упрямо выговорил короткостриженый подчиненный, – Агенты не выходят на связь —да. Но считать их мертвыми тоже неразумно.

– Конечно, конечно… – Марат саркастически хмыкнул, взял огрызок карандаша, придвинул к себе листок. Морщинистая, худосочная рука начала выводить непонятные рисунки.

Мужчина помолчал. Проследил за творчеством начальника, потом спросил:

– С вашего позволения…

– Да, да… Свободен. Скажи Шарлотте, чтобы она… Хотя нет. Сам приготовь отчет для всех других членов Администрации.

– Он готов. Ждет вашего заверения. Пришлю немедленно, – собеседник Марата поклонился и направился к выходу. Не получив никакой реакции от начальника, бесшумно вышел.

Марат не видел что именно он рисует. Звериное предчувствие, выработанное десятилетиями жизни в революционном подполье, потом в политических интригах, потом в борьбе за удержание власти, – говорило ему: это не конец, дружок. Буквально сейчас начнутся остальные события. Не менее важные и не более приятные.

Минуты не прошло. За громадными, массивными дверьми его нового, с позволения сказать, кабинета, послышались переговоры.

Двери порывисто раскрылись. Привычно короткостриженный, начальник разведки Гаспар перебегал глазами по странице в руке.

– Господин консул, можно…

– Можно, ага. Неужели что-то случилось?

      Гаспар дочитал донесение, не заметил сарказма в голосе начальника, аккуратно сложил листок.